Говорится только о том, что там были сопротивлявшиеся режиму, что многих постигла та же участь. Правда, приводятся обобщенные цифры - и не более. Между тем без разговора об этом возвращение к исторической истине было бы неполным. Борьба государственно-политической системы с «врагами народа» (фактически - с народом) в Амурской области имела особенно сложный и трагический характер. Во-первых, это была территория бывшей Дальневосточной Республики - образования в некоторых аспектах более демократичного, чем тогдашняя Советская Россия. ДВР в 30-е годы вспоминалась многими, хотя и оценивалась по-разному. Во-вторых, в отличие от Рязанской или Калужской областей Приамурью с начала 30-х годов угрожала японская военщина, которая открыто готовилась к войне и поэтому проводила разведывательно-подрывную работу. Не сидела сложа руки в Маньчжурии и белая эмиграция. Эта реальность вносила значительное обострение в массовое сознание, влияла на оценку и психологию амурчан. Сегодняшние жители Приамурья могут вспомнить, что подобное обостренное чувство близости границы у нас появлялось позже, в конце 60-х годов. Это делало более сложным и драматичным сам процесс осмысления присходящего сотрудниками областного управления НКВД, которым в работе хватало настоящих агентов японской разведки. Стараясь выслужиться перед Москвой Самыми трагичными для амурчан, как и для всего народа, стали 1937 - 1938 годы. Однако и у нас репрессии начались задолго до этих лет и закончились гораздо позже. Иногда органы НКВД выполняли роль слепого инструмента, не участвуя напрямую в определении конкретных объектов насилия. Так, они выселяли крестьянские семьи, объявленные кулацкими, однако списки выселяемых определялись и утверждались деревенскими сходами и сельскими Советами. Ими проводилось отселение китайцев, а позже и немцев от границы, из южных районов области в северные, или переселение корейцев из Амурской области в Среднюю Азию, но решения об этом принимались «наверху». Вместе с тем уже с начала 30-х годов местные энкавэдэшники сами стали активно выявлять «вредителей», а затем и «врагов народа». При ознакомлении с материалами на «разоблаченные» в те годы Амурским УНКВД «контрреволюционные вредительские организации» становится очевидным, что часть из них возникла после прошедших в Москве аналогичных процессов. Чистка проводилась на их примере. В 1928 году в Москве ОГПУ раскрыл «контрреволюционную вредительскую организацию» московского клуба горных деятелей, а в 1930-м Зейско-Алданский окротдел ОГПУ «выявляет» филиал этой организации в Зейском главном приисковом управлении, и возникает «Дело о контрреволюционной вредительской и шпионской организации в золотопромышленности ДВК». В 1930 году в Москве проходит процесс над «Промпартией», «разоблачивший организованное вредительство» в промышленности, а в следующем году филиалы этой же «Промпартии» «выявляют» на Дальнем Востоке. В результате чего появляются «Дело о контрреволюционной вредительской организации на Амуро-Якутской магистрали» и «Дело о контрреволюционной вредительской организации в системе сельскохозяйственного кредита и машиноснабжения на Дальнем Востоке». Но если посмотреть в основу этих дел, то инженерно-техническому составу АЯМа были поставлены в вину замедление темпов строительства дороги и удорожание стройки на одну треть. Прошедшие в Москве и Ленинграде процессы по «шпионам и вредителям» в системе электроэнергетики у нас отозвались в 1935 году делом о «вредительстве и контрреволюционном саботаже» на Благовещенской электростанции. Директор станции Баранов и несколько его «сообщников» были осуждены и отправлены в лагеря. В 1937 году это дело подняли еще раз, всех «разоблачили до конца», объявили шпионами и расстреляли. Однако областное УНКВД не только оглядывалось на Москву, но и само проявляло инициативу исходя из местных условий и наличия в области своего «социально опасного элемента». В 1934 году судебной тройкой ОГПУ ДВК по «Делу на контрреволюционную казачью повстанческую организацию (Сычевской ориентации БРП)» 56 жителей области были приговорены к расстрелу, 83 - к различным срокам заключения в лагеря или высылке с семьями на спецпоселение. После официального осуждения в 1939 году фактов массовых репрессий уменьшились масштабы террора, но не закончились. В 1942 году в Благовещенском пединституте была «ликвидирована троцкистская группа» в количестве пяти человек: Кухтин, Кеврух, Шиш, Губенко, Жиндеров. В 1943 году в Селемджинском районе (пос. Левая Рассошина) «вскрыта и ликвидирована антисоветская повстанческая группа». И такие примеры можно продолжать. Первые попытки сказать «нет» Вспоминало ли руководство правоохранительных органов области в те годы о законности, пыталось ли реально посмотреть на обстановку в Приамурье? Да, вспоминало и пыталось, хотя таких примеров немного. Так, рассматривая материалы предварительного следствия по «Делу на контрреволюционную казачью повстанческую организацию (Сычевской ориентации БРП)», прокурор Амурской области Александровский в декабре 1933 года и прокурор ГШ ОГПУ ДБК Звягин в феврале 1934 года в своих заключениях указали, что сотрудники госбезопасности и погранохраны в процессе расследования дела допустили грубейшую политическую ошибку, рассматривая все амурское казачество как контрреволюционное сословие. Прокуроры отметили многие факты грубейших нарушений законности и прямой фальсификации следственных материалов и предложили уголовное дело на большинство обвиняемых прекратить, а арестованных из-под стражи немедленно освободить. Однако дело было направлено на рассмотрение «тройки», и большинство проходивших по нему лиц репрессировали. В 1934 - 1935 годах без арестов были прекращены групповые разработки «Масоны» (на 11 человек) и «Короеды» (на 14 человек), обе - с окраской «кулацко-повстанческая контрреволюционная деятельность». Но такая лояльность тут же (в августе 1935 года) была записана в качестве недостатка в аттестацию начальнику Амурского УНКВД Давыдову-Катючему. Чтобы шел, как говорится, в ногу. Открытых выступлений против беззакония со стороны амурских чекистов до 1937 года не было. 1937 год. Февральско-мартов-ский Пленум ЦК ВКП(б) объявляет открытую войну всем «врагам народа», и в стране начинается массовый террор. Однако на Дальнем Востоке и в Амурской области он начинается значительно позже. У нас - только в конце лета. Почему? В большой мере потому, что Дальневосточным УНКВД руководил Т. Дерибас, а входившим в его состав Амурским - Г. Давыдов-Катючий. Сложная (из-за соседства японцев в Маньчжурии) обстановка на Дальнем Востоке диктовала здесь наиболее активную борьбу с «врагами народа».