• «Когда люди в зрелом возрасте принимают староверие по зову души, приходят к Богу основательно».

Он не бреется двадцать лет, моется только глиной и ходит босиком по снегу, свою комнату называет кельей и не мерзнет даже в тридцатиградусный забайкальский мороз. Старую веру бывший атеист-физик Андрей Саксин принял более пяти лет назад, будучи уже в зрелом возрасте. И жил бы себе новоиспеченный старовер из Усть-Ямаровки потихонечку в своей келье, занимался сельским хозяйством, молился за нас, грешников, да книжки церковные на старославянском и древнерусском читал. Но варварские и совершенно законные рубки кедра в Красночикойском районе не дают поводов для смирения. Последнее время Андрей Аркадьевич неистово защищает лесного великана. 

Скорлупа жизни

Большая немецкая овчарка прыгает вокруг меня и, словно играя, пытается сбить с ног. Не лает, не кусает, но и обратно из чужого подворья, в которое я заглянула чисто из любопытства, не выпускает. «Аза! На место! — командует вышедший на шум суровый бородатый мужчина. — Да вы не бойтесь, идите в дом. Мы, староверы, своих собак на цепь не сажаем. Она вас не тронет. А если посадишь на привязь, вырастет цепной пес. Сорвется и будет кусать».

Большой двор, заснеженный огород, несколько добротных жилых домов, баня, хозяйственные постройки. В одной из них оборудованный цех по переработке кедрового ореха.

— Пять раз я оформлялся предпринимателем и пять раз снимался с учета, — улыбается Андрей Аркадьевич. — Не каждый год тайга одаривает хорошим ореховым урожаем. Но каждый месяц, если у тебя ИП, будь добр — заплати налоги. И немаленькие! А жить на что?

На столе полный тазик кедровых орешков. Маленькое кустарное производство позволяет прокормить семью и продать излишки ядра, кедровой муки и целебного масла.

— Вот не знаю, куда девать пленку от кедрового ореха, которая находится между скорлупой и ядрышком, — продолжает Андрей Саксин, — скапливается мешками. Полезная вещь, можно и подушки начинять так же, как гречневой лузгой. А из дробленой кедровой скорлупы получается великолепный наполнитель для кошачьего туалета. Любой запах впитывает и экологически чисто.

Патентовать и пускать на поток забайкальское изобретение старовер не пытается. Да и незачем. Жизнь в Усть-Ямаровке размеренна и тиха. Единственный центр цивилизации — продуктовый магазинчик напротив дома.

— А был случай, — неспешно повествует Андрей Аркадьевич, — здесь, у крыльца, всю ночь простоял ящик с вином. Обнаружили его только утром.

Борода — обязательный атрибут

Большую часть свободного времени хозяин проводит в келье, так он называет свое жилье. Здесь и молится два раза в день. Говорит, что без неистовства, об пол лбом не бьется. Дом строили с сыном как хозпостройку. На столе молитвенник, несколько картошек в мундире и краюшка хлеба.

— Староверие принял в 2007 году, в зрелом возрасте, — вспоминает хозяин. — На тот момент мне было 49 лет. По образованию инженер-теплотехник, по убеждению — атеист. Хотя семейские корни были. Один из родственников по материнской линии служил епископом на Волге. Вся мамина родня на Рогожском кладбище староверов в Москве похоронена. А бороду не брею уже двадцать лет. Как-то само собой получилось. Внутренний позыв. Борода — это обязательный атрибут старовера. Без нее никак. У Христоса была борода. Без нее и священник не причащает. Раньше безбородых на общем кладбище не разрешали хоронить. Господь меня потихоньку вел. Даже не знал, что когда-то приму староверие. Курил много, но бросил еще до крещения. Когда покрестился, перестал материться.

Над кроватью старинные иконы

— Они, в отличие от никонианских, простые. Нет в них ничего кружевного, помпезного, надутого. Четкие линии, лики святых изображены без напыщенности. Главный акцент — глаза, — размышляет хозяин кельи. — Да и нательные крестики у нас другие. Простые медные, без Иисуса и распятия. Как Христос сказал: «Бери крест, иди за мной!». Распятие — это католическая ересь. Наша вера самая строгая, а потому крепкая. Это у вас, нововеров, всякие там послабления во время постов. А мы — держимся. Хотя пятьдесят лет светской жизни дают о себе знать.

Глина вместо мыла

Мылом Андрей Аркадьевич давно уже перестал мыться. На смену пришла глина.

— Стоит один раз попробовать, чтобы понять все прелести глины, — считает старовер. — Развел, как сметану, намазал тело, смыл. Смывается легко. И чистенький, как младенец. Раньше мылом намылся, идешь из бани, все тело скрипит. Весь защитный жир стирается, а это вредно. Глиной натерся, идешь из бани, и все тело такое бархатное.

Два года назад в Усть-Ямаровку пришел интернет, и старовер принялся осваивать виртуальное пространство. Дети привезли ему два сломанных компьютера. Из них собрал один, не зря же инженерное образование получил. Теперь переписывается с единоверцами, изучает древнерусский и старославянские языки, читает церковные книги. Недавно скачал «Домострой».

Жена Саксина — Татьяна — веру мужа не разделяет. И его келью обходит стороной.

— Баловство это все, — считает женщина. — Был нормальный мужик, а сейчас впал в детство.

У супругов идут разногласия, но Бог, как говорится, в помощь. Дети выросли, разлетелись из родительского гнезда и тоже ничего не хотят слышать о пристрастии отца.

— Ничего страшного, — не унывает Андрей Аркадьевич. — В селе все безбожники-язычники, а на смертном одре зовут священника.

Хоть вера и учит смирению, но свою гражданскую позицию и право на нормальную жизнь Андрей Саксин терять не собирается. Последнее время он борется с двумя китайскими компаниями, занимающимися рубкой леса в Красночикойском районе. Под шумок в распил попадает и народное достояние — кедр-кормилец. Согласно последнему Лесному кодексу, зарубежным предприятиям разрешено вырубать 15 тысяч кубометров кедра в год. С таким положением дел не согласны местные жители. Кедр рубить нельзя — это простое правило знают даже здешние детишки.

Красно-желтый Чикой

— Чикой из «красного» превратился в «желтый», — горько шутит бородатый защитник кедра. — Кедровый лес — главное природное достояние жителей этих мест — наводнили китайцы. Даже в лесу, на столбиках, служащих координатами лесосек, — иероглифы. А ведь это наш кедрач! Тут все окрестное население орехом промышляет. При хорошем урожае за сезон можно двести-триста тысяч заработать. Семейный бюджет поправить, детей выучить. Раньше вокруг кедровника два километра тянулась буферная зона. Кедр опирался на нее. А сейчас ее выпиливают. Ветер дунул — кедр упал. Чем больше попадает, тем лучше. Спишут на ураган. Не так обидно, если бы все это осваивалось русскими компаниями. Но наше достояние железнодорожными составами вывозится в Китай.

Раньше возле Усть-Ямаровки пасся скот. Сейчас на бывших травяных лугах появилось 6 иностранных пилорам и 400 китайских рабочих, которые промышляют в тайге охотой и рыбалкой. На месте «утилизации» огромных штабелей горбыля, площадью с деревню, земля выжжена дотла. Расти на ней уж точно долго ничего не будет.

— Это экономическая диверсия, — возмущен старовер. — Я отправил несколько писем в краевую прокуратуру. Мне пришел ответ — рубка кедра идет по закону. Нашу тайгу грабят по закону. Тогда мы против этого закона! В деревне зреет конфликт, и если нас не услышат, разгорится чикойская тайга.

— А не страшно? — задаю вопрос Андрею Аркадьевичу. — Место глухое, мало ли что может случиться?

— А что может быть хуже, — отвечает Саксин. — Ну вдруг убьют меня? Я съездил в церковь, исповедовался, причастился. Теперь умирать не страшно. Господь примет.

Попрощавшись, суровый человек наставил меня на путь истинный: «Покидая дом старовера, надо на прощание обязательно сказать хозяевам: «Простите Христа ради!», а хозяева ответят: «Бог простит. И меня простит».

СТАРОВЕРЫ И НИКОНИАНЦЫ МОЛЯТСЯ ВМЕСТЕ

В сельских церквях Забайкальского края я наблюдала интересную картину: староверы и нововеры молятся вместе на одни и те же иконы, не мешая друг другу. Одни крестятся двумя перстами, другие — щепотью. Бог един. Огромное усилие к единоверию приложил в 19-м веке игумен Варлаам Чикойский. Сегодня его чудотворные мощи хранятся в Читинском кафедральном соборе. Как рассказывают местные жители, мощи святого тайно ночью вывезли из Красночикойского района в столицу Забайкалья, не подпустив к сельской церкви никого из прихожан. До сих пор чикояне требуют вернуть мощи обратно. С тех пор село преследуют катаклизмы. То затопит, то засушит, то красный петух разгуляется.