«Ты мне не дочь!»

В трехкомнатной квартире, где некогда ютилась чета Одинцовых и пятеро детей, Ярославна живет одна. По пыльным дорожкам резво бегают пес Чип и кошка Манюня. В детской — пожелтевшие простыни и перевернутая пепельница с окурками. На стенах — плакаты с эстрадными звездами, ведущее место среди которых явно отдано жизнерадостной аргентинке Наталье Орейро.

На кухонном столе — горы немытой посуды с неопознанными объедками. Перемещаемся в зал. Старенький диван, подранные обои, грязное окно. Огромная полка с книгами, которые никто не читает.

- Мама уехала 11 мая. Сказала, что на заработки. И, правда, временно ее взяли делать ремонт в одной закусочной, — рассказывает Ярославна. — Пообещала, что, как только закончит, сразу приедет.

Но прошло две недели, а Анна Ивановна так и не появлялась. Вслед за ней уехал и отец. Скоро закончилась еда. Хорошо, что люди помогали: кто накормит, кто крупы даст, картошки. Но случались дни, когда у Ярославны во рту не было ни крошки. Заняв на билет, девочка поехала в Тынду.

- Решила найти мать, сказать ей, чтоб домой ехала. Отыскала ее у знакомых, но возвращаться в Кувыкту она не собиралась. Говорит, я здесь деньги зарабатываю, а ты поезжай домой и живи там одна. Но я же вижу — не работает нигде. Я неделю с ней была, и она всю неделю водку глушила.

Никакие уговоры не помогли Анне Ивановне вспомнить о родительском долге и оторваться от любимого напитка. Даже тот факт, что ребенку нечего есть нисколько ее не взволновал. Отмахнулась, как от надоедливой мухи, сделала вид, что не расслышала.

Разыскала Ярославна и отца, который, разругавшись с матерью, живет отдельно и тоже не расстается с сорокаградусной. Но здесь разговор вышел еще жестче:

- Сказал мне: «Иди куда хочешь, ты мне не дочь». — Я о них не хочу говорить. Даже видеть не хочу! Из-за того, что спились, из-за того, что нас бросили, — выкрикнула Ярославна и, помолчав, тихо добавила: — Я так хочу, чтоб мама перестала пить, чтоб работала, была в семье, чтоб нас любила...

Горькие воспоминания

- Родители пили всегда. И мать, и отец. Пили целыми днями. И водку, и спирт. Могли пить месяц, могли — год, — медленно, словно каждое слово дается ей с трудом, говорит Ярославна.

Конечно, она преувеличивает. Просто в детском сознании то время, когда мама и папа были нормальными, напрочь стерлось. Девочка не смогла вспомнить ни одного счастливого момента из своего детства.

- Мы вроде в Москву ездили. Или в Рязань к родственникам... Но я этого не помню, мама рассказывала. Все, что осталось в памяти, — непрерывная череда попоек, полная квартира собутыльников, пьяные песни и ругань.

Иногда девочка уходила из дома.

- Один раз, когда я утром пришла, мать накинулась на меня и начала бить. Я ей кричу: «Ты ж меня сама отпустила!» Но она словно не слышит. Села на меня, зажала руки ногами, чтоб не дрыгалась, и начала душить. А отец сидел и смеялся.

За добрыми воспоминаниями она полезла в старенький фотоальбом. Передо мной появлялись рваные черно-белые снимки. Вот маленькая Ярославна на руках у тети. А вот свадьба — чуть ли не единственная фотография, где родители запечатлены рядом. А это дети: Миша, Евгения, Сергей, Даша, Ярославна. Все вместе, веселые, беззаботные...

Единственная опора — брат

Сутки у брошенной девочки протекают однообразно. Днем сидит дома, из всех развлечений — девчачьи журналы. Телевизор сгорел еще в прошлом веке, магнитофона нет. Вечером идет гулять. Как и с кем, Ярославна распространяться не стала. Последнее время все чаще она ночует у подруг:

- Дома боюсь. Как вечер — ко мне начинают местные парни ломиться: можно, мол, у тебя посидеть-выпить? Позавчера даже к Марии пришли — меня искали. Если дальше будет так продолжаться, я напишу заявление в милицию. Больше защитить меня некому.

Из всех защитников у девочки старший брат Михаил, да и тот в Тынде. Давно перебрался в райцентр с семьей. Изредка он подкидывает сестре деньги на продукты.

- Сейчас нужны средства на учебники в школу, одежду. У меня даже сапог нет. Как идти в девятый класс? Да и до первого сентября еще дожить надо, — вздыхает она.

Позицию родителей Миша не принимает, но и повлиять на них не может. Единственное, сказал сестренке, чтоб написала заявление на лишение родительских прав. Зачем, мол, такая мамаша, которой бутылка роднее дочери! Однако здесь есть своя загвоздка: по закону сама это сделать Ярославна не может.

Инициатором подобных действий могут быть органы образования и опеки. Они должны попытаться облегчить участь ребенка, попавшего в такую ситуацию.

Взгляд со стороны

К новоявленной сироте при живых родителях жители поселка Кувыкта относятся по-разному. Одни жалеют: бедняжка, такая светлая девочка, живет без денег, голодает. Другие видят в ней массу нелицеприятных качеств: выпивает, гуляет со взрослыми парнями, дома не ночует. От хорошей ли жизни? И с кого было брать достойный пример?

- Родители раньше были приличные люди, — рассказывает жительница поселка Алла Сергеевна. — Работали на котельной, неплохие деньги получали. А лет восемь назад начали пить. Мать и Ярославну по этим пьянкам таскала. Пила там девочка или нет — не знаю, не видела. Но школу она частенько после таких вечеринок пропускала. Все пропили. За квартиру накопили огромный долг. Даже судебные приставы приходили, спрашивали: «Что из вещей можно забрать?» А что там забирать? Им бы самим кто-нибудь дал.

Свое четырнадцатилетие Ярославна встретила в гордом одиночестве. Может, где-то в хмельном угаре Анна Ивановна и вспомнила о дочкином дне рождения. Может, даже подняла еще одну стопку за то, что младшенькая теперь стала совершеннолетней. И в ее опеке уже не нуждается...

(Фамилия героини и имя ее матери изменены.)

Возрастная категория материалов: 18+