Имеющий склонность все явления рассматривать с материалистических позиций и не верящий клирикам, я тем не менее по некоторому размышлению пришел к выводу, что такое могло быть. Но не как небесами ниспосланное чудо, а как следствие сложившихся обстоятельств. Темное облачко в ясный день над зоной, когда здесь на полную мощь работал литейный завод, мог заметить не только безгрешный служитель церкви, но и любой поселянин. И то, что за высоченным забором со сторожевыми вышками обитают отнюдь не воспитанники Пажеского корпуса, а убийцы, насильники, воры и всякая иная подобная братия, за грехи свои отчужденная от общества, знал с пеленок любой житель поселка. Пару недель назад, будучи в Тахтамыгде в командировке, я пристально вглядывался в воздушное пространство над территорией, обозначенной казенной аббревиатурой УВ-14/5. Однако тяжелой ауры не обнаружил, хотя и день был искристо-хрустальной прозрачности. Опять же нашел материалистическое объяснение тому - завод почти с самого начала перестройки не работает. Не только поковок и отливок, ранее рассылаемых по всему Советскому Союзу и многим зарубежным странам, не производит, как и густой дымно-пылевой завесы - тоже. Но признаюсь, что червячок сомнения в моей душе шевельнулся. А может быть, тяжкая аура сильно ослабла и простым мирянам не видна, потому что контингент, наполняющий территорию исправительного учреждения, сильно "помельчал" по своим профессиональным и возрастным показателям? В большинстве своем здесь сейчас отбывают сроки не матерые уголовники, а молодежь - двадцати-двадцатипятилетние общережимники, помещенные за проволоку за кражи, хулиганство, мелкие делишки с наркотой. Какая от них аура?! Но стоп! Пытаясь уличить служителя церкви в наведении тени на плетень, чуть было сам не соврал. Есть здесь один отряд строгого режима с осужденными за тяжкие преступления. Может, от него помутнение атмосферы над зоной? Ну тогда ему быть еще более густому и мрачному: ходят упорные слухи, что снова строгорежимных отрядов станет больше. Даже появятся один-другой с содержанием осужденных, близким к тюремному. Жизнь не стоит на месте: молодежь матереет, приобретает навыки и опыт. Благо в стране созданы для этого все условия: небывалых размеров поляризация общества, безработица, кисельной твердости законодательство, бесплатное по всем каналам телевизионное обучение разнообразным преступлениям и приемам ухода от ответственности и т. д. Однако с аурой над зоной я запутался окончательно и бесповоротно - есть она, нет ее, видна или не видна?.. Да, в конце концов, в этом ли суть вопроса? Кто есть "ху"? Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы додуматься до простого утверждения, что места заключения наглядно показывают, чем больно общество. Нынешнее наше нестабильное, бедственное для большинства населения житье - как раз тому подтверждение. В тахтамыгдинской колонии практически не видишь пожилых осужденных. Молодежь... Но не стоит обольщаться невинностью юных созданий, залетевших в зону по нелепой случайности. Мне была предоставлена возможность поговорить со многими. Не с теми, кого выбрало начальство и под его присмотром, а с совершенно случайно попавшимися мне на пути, и с глазу на глаз. Так вот, все они - преступники. С точки зрения закона, а равно и с точки зрения законопослушного гражданина. Один по пьяни саданул ножом "доставшего" его родственника, другой в погашение предприятием задолженности по зарплате зашел в кабинет директора и на виду у всех унес компьютер, третий, лишившись заработка сельского механизатора, продал мешок конопли... Причинно-следственные связи, как видите, разные. Одно остается неизменным - наличие самого преступления. Во время интервью почти все собеседники стремились поведать журналисту печальные истории своего несправедливого заключения в зону отчуждения. Только двое, назвав статью УК, угрюмо старались перевести разговор на любую другую тему. А один вообще развел руками - сам не понял, как сюда попал. Этот "непонявший" долго соображал, где он учился до зоны. Наконец вспомнил - в МГУ! Я уточнил: "В Московском госуниверситете?" - "Нет, - отвечает, - вуз в Благовещенске". - "Может быть, АмГУ?" - "Точно, он!" - Давно травкой балуешься? - спрашиваю. - Не помню... Налицо деградация личности на почве наркомании. Осужден же несостоявшийся студент не за само пристрастие к наркотику, у нас за это не сажают, а за торговлю им. Кто виноват во всем этом - государство, создавшее предпосылки к преступлению, или он сам, не устоявший под натиском сложившихся обстоятельств? Кто подельник двух молодых придурков, изображающих из себя "крутых" парней, которые, изрядно приняв на грудь во время телепросмотра американского фильма, в завершение культурной программы изнасиловали старшую сестру и ее малолетнюю дочь? Факт, достойный глубокого анализа и принятия мер на общегосударственном уровне, привел начальник колонии Сергей Журавлев, прослуживший в ней почти тридцать лет на разных должностях. Если в прежние времена в самом, как он выразился, безграмотном отряде, занимавшемся строительством, на сотню осужденных было два десятка с высшим образованием, то сейчас на всю зону таких... трое. Зато сколько угодно - имеющих лишь начальное образование, а то и вовсе не умеющих писать и читать. Мало того. Колония, совсем недавно славившаяся своими умельцами, способными из бензопилы "Дружба" соорудить летательное устройство, а из всяких бросовых материалов - замечательные предметы внутреннего товарообмена, сейчас испытывает дефицит в квалифицированных рабочих кадрах для собственных нужд. Деревня и город поставляют в основном не имеющих специальностей молодых сидельцев. Дети, в школу собирайтесь По существующему законодательству учреждения, подобные УВ-14/5, обязаны не только исправлять подопечный контингент, но и социально его адаптировать для дальнейшей после отбытия срока наказания безгрешной жизни. То есть готовить его морально, научив грамоте и специальности, насколько это возможно по сроку наказания. Однако учеба - дело сугубо добровольное. В профессиональном училище и средней школе учатся немногим более трехсот человек. Примерно половина на половину. Некоторые (таких единицы) успевают учиться и там, и там. Директор школы Олег Башкиров рассказал любопытную историю. Осужденный - по местным понятиям старик, а на самом-то деле пятидесятилетний сиделец, проведший многие годы за колючей проволокой, но не обретший грамоты, пришел с просьбой научить читать-писать. Побудительной причиной для столь необычной просьбы было то обстоятельство, что на воле без него не только появился, но и подрос внук. Он пишет дедушке в зону письма, а тот ни прочесть их, ни дать ответа не может. Обидно! Дед учился старательно. И цели достиг. Учеба ему так понравилась, что в школу ходил до самого освобождения. Кто знает, может, и на воле продолжает учиться. Ведь этим заниматься никогда не поздно. Как не поздно научиться и какому-то ремеслу. К слову сказать, в училище можно получить немало профессий, востребованных и становящихся все более дефицитными вне стен исправительных учреждений. Сказывается бездумная кадровая политика прежних лет, когда все кинулись в торговцы, юристы и менеджеры. Но оказалось, что не клеится жизнь без слесарей, токарей, сварщиков, сантехников и прочих умельцев. Здесь, на зоне, как раз таких специалистов и готовят. Но, странное дело, немалое количество осужденных возможностью получить знания и умения воспользоваться не спешат. Оправдываются примерно так: - Это нам надо? Оно и без напряга пайки не лишат. Мы здесь наказание отбываем. А дальше - видно будет. Ошибаются! Видно уже сейчас. Всезнающая статистика и опыт сотрудников системы ИТУ говорят о том, что среди осужденных, возвращающихся после очередных "залетов" в исправительные учреждения, как раз и преобладают "отказники". Это - одна сторона дела. Другая - ежедневное ничегонеделание в течение недель, месяцев и лет, блуждание из угла в угол по запертому на замок ограниченному пространству общежития в ожидании очередной кормежки - это же какое жестокое наказание можно придумать самому себе! Деградация личности и здоровья налицо. Человек, сам возжелав, превращается в нечто противоположное. Учащийся в школе, училище, работающий осужденный тоже вращается не в изысканном обществе рафинированных интеллигентов, но по крайней мере в обществе себе подобных, стремящихся доступными способами разнообразить жизнь, имеющих цель. У них постоянные контакты с людьми, живущими по другую сторону глухого забора, - преподавателями, вольнонаемными мастерами-производственниками и т. д. А это в непростом житье осужденных огромная психологическая поддержка. И надо ли говорить, что у человека, загруженного разнообразными делами, пребывание в зоне как бы сжимается по времени. Зона - не курорт В шкафу кабинета полковника Журавлева сияет никелем кубок и стоит рамочка с дипломом. В дипломе запись о том, что награды колония удостоена как лучшее исправительное учреждение в Амурской области. А если учесть, что в Тахтамыгду присылают на исправление неуправляемых осужденных из подобных учреждений других регионов, то, надо полагать, коллектив сотрудников УВ-14/5 свое дело знает. Пытался я, но безуспешно, выведать, а не пользуются ли здешние граждане-начальники недозволенными приемами воздействия на осужденных, не зажимают ли с их позволения паханы бедных сидельцев? Так вот, у меня сложилось такое впечатление, что или действия администрации и актива осужденных настолько хорошо законспирированы, что и те, и другие об этом сами не знают, или же беспредела на зоне нет как такового. А есть возведенное в абсолют жесткое соблюдение законности, обоюдного исполнения заинтересованными сторонами прав и обязанностей. Осужденный получает все, что ему положено по нормам довольствия. Никто не смеет заставить его выполнять неположенную работу, лишить отдыха или каким другим способом нарушить его права. Но обитатель колонии знает, что за неисполнение обязанностей он понесет соответствующее наказание. Кстати, это относится и к сотрудникам. В установившихся взаимоотношениях главная роль принадлежит Журавлеву. За это его уважают и сотрудники, и осужденные. Строг Сергей Васильевич, но справедлив. Порядок - в полном объеме этого понятия - виден, как только зайдешь на территорию. Я не встретил ни одного осужденного в грязной изорванной робе. Я не видел истощенных от недоедания лиц. Как не заметил ни одного окурка на территории жилого городка. И могу ответственно заявить, что в общежитиях светло, тепло и кровати заправлены чистым бельем. Были мы в столовой и в совмещенной с нею пекарне. Обычная столовая с залом мест на триста, с типовыми солдатскими столами на десять едоков. Разумеется, на зоне разносолов не подают. Еда не отличается большим разнообразием, но набор белков, жиров, углеводов и витаминов полный. Разумеется, имея на довольствии более восьмисот человек и элементарный набор продуктов, что-то особенное приготовить сложно. Да и помнить следует, что не санаторий тут, а исправительное учреждение, в котором воспитательному процессу подчинены все стороны бытия. Поинтересовался у обедающих, есть ли претензии к питанию. Ответ получил довольно уклончивый - привыкли, наедаемся... Обедали осужденные хлебом, рыбным супом и перловой кашей. Хлеб свой, вкусный, хорошо пропеченный. Его по договору колония даже отпускает в торговую сеть поселка. Идет нарасхват. Есть у осужденных возможность побаловать себя домашней снедью из продуктовых посылок, которые присылают с воли родственники, кое-что можно прикупить в своем магазинчике. Понятное дело, что в данном случае в наиболее выгодном положении оказываются те, кто работает. Часть заработка они имеют право тратить на покупки. К слову, работающие имеют еще одно преимущество перед остальными - право на двухнедельный отпуск. Я сам видел этих отпускников, отдыхающих в центре социальной реабилитации. Есть такой в колонии. Отличное помещение - светлое, теплое, уютное. Комната отдыха с телевизором и бильярдом, библиотека, просторная спальня с кроватями в один ярус. Но здесь заслужившие отпуск осужденные не только отдыхают. Это территория, подведомственная специалистам социальной адаптации. В этих стенах Татьяна Журавлева, Светлана Кулигина, другие их коллеги готовят осужденных к жизни на воле. Ведь любой срок когда-то, но кончается... Не ходите, дети, в Африку гулять... - Ну вот, - скажет иной читатель, - судя по картине, нарисованной журналистом, жить в зоне очень даже можно. Кстати, такое предположение я слышал и от одного оболтуса, имеющего желание "закосить" от армии. Он даже развил его: - Чем служить, лучше отсидеть. Мне один корешок так сказал. У него брат и в армии служил, и на зоне срок мотал. В армии хуже... Должен огорчить "оптимистов". В своем очерке я, наверное, и десятой доли не показал того, как и чем живет зона. Постараюсь некоторые вопросы ее бытия осветить в ряде других материалов, которые у меня пока в блокноте и на диктофонных кассетах, и доказать, что в зоне... жить можно. Но не нужно. Более того, надо постараться, чтобы и во сне не увидеть себя за колючей проволокой. Плохо там, очень плохо и тяжело нормальному человеку! В доказательство приведу фрагмент из разговора с осужденным. Условно назову его Олегом. Почему условно? Потому, что по существующему законодательству я, чтобы назвать его настоящие имя и фамилию, кто он и откуда, обязан был взять у него письменное, заверенное прокурором согласие. Такой возможности у меня не было. Так вот что Олег мне рассказал: - Все у меня было как у людей. Учился, отслужил в армии, женился. Была неплохая работа - механиком в хорошей фирме. Но связался с наркошами, втянулся травку курить. У нас, где я жил, этой конопли - море! Кое-кто ею приторговывал. Приезжали покупатели - в основном цыгане и кавказцы. Но и наши тоже. Я раз несколько по мешку толкал - трудов никаких, а приработок неплохой. А кончилось тем, что последний раз продал оперативнику. Видно, нас уже милиция пасла. Получил семь лет. Полтора года отсидел. Даст бог, выйду "по половинке"... По зоновским меркам у меня здесь все отлично. Работаю, сыт, обут, одет. Отношение и среди ребят, и со стороны начальства хорошее. Из дому пишут регулярно, ждут. У меня жена хорошая, двое ребятишек. Скучаю по ним, словами не передать. Иной раз во сне их увижу и стараюсь как можно дольше не проснуться, а проснусь - подушка мокрая от слез. А кого винить, если сам виноват?.. Служил в армии. Да, есть там некоторые тяжелые моменты: ограничение свободы передвижения, строгая дисциплина, порой кормежка не в дугу, в некоторых местах - неуставные отношения... Но все это не идет ни в какое сравнение с зоной. Здесь ты постоянно под замком, постоянно под охраной, тебя пересчитывают несколько раз на дню. Но даже и это не самое главное, что давит. В армии ты - защитник Отечества, выполняешь почетный долг перед Родиной. Пусть это красивые слова, но они справедливые и помогают преодолевать трудности и лишения. А здесь ты - осужденный, ты расплачиваешься за все, что натворил. Ты отброс, ты - зек! Ты изолирован от нормальных людей. И тебе постоянно об этом вся обстановка напоминает. Это ужасно тяжело! И вы об этом так и напишите. Напишите, как я сказал. ...Олег, я выполнил твою просьбу.

Возрастная категория материалов: 18+