В начале 20-х годов прошлого века в дорогу собирались долго, решили ехать в неизвестность несколько семей. У моего прадеда Андрея было четверо детей: старшая дочь Оксана (моя бабушка) и еще три сына - Павел, Григорий и Петр. Собрались было ехать, но возникла проблема. У Оксаны был жених Микола Медведчук - парубок из большой семьи, у которого мать умерла при родах. Осталось трое малышей. Отец вновь женился, родились еще дети. Старший Микола, окончивший церковно-приходскую школу, голодал больше всех. Чтобы прокормиться, работал на польского пана. Случалось, воровал еду даже у панских свиней. Пан заметил это и однажды спустил псов на Миколу. Его спасли ноги, малый рост и кони. Он успел протиснуться в подворотню и нырнуть в ясли с овсом в панской конюшне. Рано повзрослевший, не по годам развитый Миколка нравился моей бабушке. И когда Грищуки засобирались в дальнюю дорогу, надо было узаконить отношения влюбленных. На венчание денег не хватало. Тогда у прадеда Андрея возник крамольный план - силой заставить батюшку обвенчать молодых. А как? Неспокойно было в те лихие двадцатые на Украине. Часто тревожили местных жителей банды поляков. Потому для охраны село было поделено на десятидворки и на каждые десять дворов назначен староста, которого вооружали. Тем старостой был мой прадед. Рукастый Микола был явно ему по душе. Оба, молодой и старый, хватившие лиха в жизни, не верили в гнев божий. Взяв обрез, пошли в церковь просить батюшку обвенчать молодых. Тот оказался несговорчивым. Тогда оба «завоевателя» загнали батюшку на алтарь под прицелом, и он вынужден был согласиться обвенчать за ту сумму, что имелась у мужиков. Провожать переселенцев в дальнюю дорогу приехали родичи, соседи. В товарные вагоны загрузили скотину, вещи. Подцепили паровоз. Прощальный гудок - и паровоз обдал паром провожающих. Неграмотные женщины, не видевшие никогда это чудо техники, с криками ринулись прочь... Ехали больше месяца. Первый приняла украинцев ст. Мухинская. Затем разъехались кто куда. Грищуки, Геролевы осели в Свободном. А молоденькая неграмотная Оксана заставила учиться своего Миколу. Стал он учителем, работал в Желтоярове, Сазанке, Чембарах. Там родились Маруся, Ольга и Николай, но первенца не уберегли. Она умерла трехлетней, и это было неутихающей болью до конца бабушкиных дней. Природной благодатью Амура приехавшие с Украины переселенцы не могли нарадоваться: арбузы солили бочками, сеяли гречку. Грибы можно было чуть ли не косить косой. Башковитый Микола сделал крупорушку. И в тридцать третьем чуть не поплатился за нее жизнью. Его и соседа забрали в НКВД. К счастью, начальник свободненской тюрьмы лично знал деда, отдал ему документы ночью, сказав: «Иди, я тебя не видел». Дед ночью пришел в дом своей тещи на Увальную. Постучался. Прабабка Федосья побоялась открыть дверь, впустил зятя прадед Андрей. Концлагерь - у немцев, штрафбат - у своих Жизнь продолжалась, но грянула война. Деда забрали в сорок втором. Проводы, боль, тоска - все, как у всех. Потом Сталинград, страшные бои, когда кипели земля и небо. Там, в приволжских степях, контуженого и засыпанного по плечи деда взяли в плен немцы. А в далекие Чембары ушло сообщение: «Пропал без вести». Польша, концлагерь на базе бывшего конезавода. Духота, смрад. Дважды бежал, дважды ловили. Били до полусмерти. Вскоре перевели в другой лагерь, где он познакомился с раненым майором Семеном Федоровичем Кривулиным. Стали готовить новый побег. Кирпичную стену ковыряли по очереди заточенным обломком напильника. Стояла поздняя дождливая осень. До конца подкопа оставалось совсем немного. Семен торопил товарищей как никогда (как выяснилось много позже, он узнал, что деда должны были расстрелять на следующий день). Договорились разделиться по два-три человека и бежать в разные стороны, а там - как придется. И вот пролом готов. Свежий воздух ворвался в барак. Приглушенный шепот стоном проплыл по нарам. Семена вытолкали первым. Сколько тогда успело уйти заключенных? Кто остался в живых? Это осталось неизвестным. Дед и помогавший ему кавказец волокли раненого Семена. Ночь заканчивалась, когда вдалеке послышались стрельба и лай собак. По лесу беглецы пробирались ночами. Питались мхом, корой. У Семена начался жар. Надо идти в село. Ночью постучались в крайнюю избу. Открыла молодая полячка. На лице ужас. Впустила. На печи испуганные дети. Не очень любезно поставила картошку. В кружки налила кипятка. Вышла якобы за поношенными вещами в чулан. А через час в дом пришли полицаи, связали, закинули на подводу. Привезли в дом к старосте и затолкали в подвал. Семен изредка впадал в забытье, мычал и звал какую-то Гелю. Спустился староста с автоматом. Стал допрашивать деда, а сам изредка прислушивался к бормотанию Семена. И вдруг случилось что-то невероятное: староста что-то быстро сказал напарнику, и тот полез из погреба. А староста, нагнувшись над Семеном, затряс его и что-то быстро проговорил по-польски. Семен вздрогнул, открыл глаза и ответил. Староста схватил Семена, обнял, заплакал. Затем по очереди обнял пленников. Оказалось, у Семена жена была полячкой и звали ее Геля, а староста был родным братом ее матери. Мало того, он работал на партизан. Так Бог подарил им и моему деду еще один шанс выжить. Окончание следует.

Возрастная категория материалов: 18+