Вдруг не то, что нужно, узнает любопытный человек или не те выводы сделает пытливый ум. Что же тогда, в начале восьмидесятых годов, породило интерес Ивана Ивановича к краеведению? - При переезде обычно освобождаются от старых архивов. Так поступили и в нашей «районке». Поднимаю наугад выброшенные бумаги, а там воспоминания ссыльных переселенцев. Читаю один лист, другой - не оторваться! Такая людская боль, история словно оживает. Выходит, случайный взгляд, и судьба делает крутой поворот? «Не верю», - хотелось и мне повторить афоризм Станиславского. Неужели все решает его Величество случай, а может, все-таки стечение обстоятельств? И та встреча с ожившим прошлым стала лишь последней капелькой на весах судьбы. Их в жизни Ивана Щукина было немало. Окончил истфак, а не, скажем, физкультурный техникум. Это исток, потом были изгибы, полноводье и перекаты. Скажем, его, лектора и партработника, больше интересовала внешняя, а не внутренняя политика КПСС, точнее - советско-китайские отношения. Лекций на тему коллективизации или гражданской войны И. Щукин сторонился всячески. Дело было вовсе не в партзаказе. В немалой родне Щукина (в семье его родителей было девять детей) бытует рассказ о том, как их отец (для кого и дед), будучи начальником сельпо Тамбовского и Константиновского районов, постоянно носил самодельный пояс... с сухарями. Время было такое - за любым могли прийти в любой час и увезти в никуда. Может, это ожидание беды передалось Ивану Щукину с молоком матери, чтобы через десятилетия перерасти в нежелание касаться внутренней политики страны. Какому же надо было разразиться грому, пролиться ливню, чтобы смыло все наносное, поверхностное и обнажилось главное - смысл жизни?! Имена тех «громовержцев» мы не раз будем вспоминать злым словом, но в жизни Ивана Щукина, теперь уже учителя истории тамбовской школы, изменилось многое. - Чем для вас, пропагандиста и агитатора, стал роспуск многомиллионной партии коммунистов? - Никакой неожиданности не было. В райкоме партии многие чувствовали, что подобный взрыв должен был произойти. Начался массовый выход из КПСС, ведь тысячи членов партии были преданы высшим руководством страны. Неприятно - да, но страшно было потом, когда стала разрушаться экономика страны. К счастью, Тамбовский район это горбачевско-ельцинское «цунами» не разрушило, многие хозяйства уцелели. А все благодаря особому менталитету моих земляков, их вековой традиции работоспособности. «Бог труд любит», - повторяли наши предки, поселившиеся на этой земле еще в позапрошлом веке. Потому новое испытание их потомки тоже выдержали. Может, бога не вспоминали, но своим трудолюбием спасли от разорения и села, и хозяйства. - Все это происходило на ваших глазах? Почему бы об этом не написать книгу, когда так свежи события? А вы взялись за историю Тамбовского района с древнейших времен до 1924 года. Зачем? - Оценку истории лучше давать через 75 - 100 лет, когда уже ушли из жизни ее непосредственные участники. Потому, наверное, боюсь садиться за статьи или книгу о новейшей истории. Слишком много будет субъективизма. Книга ценою в 12 лет У книги незамысловатое название, без всяких претензий на нечто - «Очерки истории Тамбовского района Амурской области». Но на 175 страницах столько фактического материала, столько реальных событий, прописанных порой до мелочей, столько воспоминаний, что только диву даешься, как все это удалось собрать воедино, систематизировать одному человеку. Не маститому ученому, а обычному сельскому учителю. Да, на это ушел не один год жизни - двенадцать лет! Но все эти дни и месяцы надо было учить детей, заботиться о хлебе насущном для себя и своей семьи, заниматься садово-огородными делами, а еще руководить районным методическим объединением историков, создать авторскую программу обучения «Амурская область в истории России»... Это же настоящее подвижничество! А Иван Иванович иронизирует: - Зато сериалы не смотрю, бог миловал. Подготовился к завтрашним урокам, и - к первоисточнику. Художественную литературу об истории особо не жалую - много вкусовщины. Не один отпуск отдал книге, работал в архивах, библиотеках, встречался с людьми. Такой богатейший материал по этому периоду! Потому без конца правил, дописывал, вставлял новые куски чуть ли не в последний день выхода в свет «Очерков...» Хотелось не упустить ни одного исторически важного факта. Книга И. Щукина особо ценна именно этими фактами, даже через само построение материала, как красной линией, проходят бесценные штрихи истории. Картина получилась достоверная, впечатляющая и о «маньчжурском клине», и о зазейском восстании 1924 года, и о партизанской войне с белогвардейцами, японскими интервентами. Но, описывая то или иное событие, автор не диктует читателю свое мнение: разложит веером факты, пользуйтесь, мол, информацией для размышления, но вывод делайте сами. Впрочем, быть беспристрастным Ивану Ивановичу удавалось не всегда, особенно когда он рассказывает о быте и нравах крестьян-переселенцев. Человек он не пришлый в Тамбовке, его предки по линии отца и матери были в числе первопоселенцев. Щукин то расхваливает трудолюбие молокан, то будто вместе со своим прадедом молится: «Слава тебе, Господи, что мы казаки!», то с нескрываемым восторгом говорит, что задолго до появления лампочки Ильича, еще в 1907 году, его родная Тамбовка узнала, что такое электрическое освещение. Чего стоит, например, цитата: «Российской сохи не найдешь в пределах области, ее заменил великолепный американский плуг... Все остальные работы производятся машинами, не редкость встретить в крестьянском хозяйстве и паровую силу». Щукин не без основания гордится прошлым своей малой родины, как и таким фактом: «В деревне Тамбовка только 4 процента населения были бедными, то есть не могли позволить себе какие-либо торговые операции». И это сказано не об эпохе развитого социализма, а об уровне жизни тамбовцев почти вековой давности! Что было, то было. «Очерки...» дались автору нелегко. Семь вариантов было, но не это самое трудное. Сами знаете, каково в наше время издать не брошюру, не сборник в мягком переплете, а настоящую Книгу, хорошо иллюстрированную раритетными фотоснимками. И тут, думается, «Амурской правде» нужно вслед за Иваном Ивановичем повторить это: «Особая благодарность главе администрации Тамбовского района Ткаченко Сергею Александровичу за длительную теоретическую, моральную и материальную поддержку в издании книги». Тираж у «Очерков...» небольшой - всего 750 экземпляров, которые мигом разошлись по библиотекам и школам. У краеведов и просто ценителей славного прошлого Приамурья сейчас один вопрос - где достать. Многие звонили и продолжают звонить Щукину, сердечно благодарят, поздравляют с выходом такой, прямо скажем, бесценной книги. Восьмиклассники тамбовской СПОШ устроили презентацию «Очерков...». - Только в областном департаменте образования не проявили никакого интереса к моей книге. Но это же настоящий учебник по истории Приамурья. Можно подумать, что школьные библиотеки затарены такими «Очерками...» - Сколько заработали на книге? - На своей книге? Ни рубля. Только шейный остеохондроз приобрел, сидя в библиотеках, архивах, за своим письменным столом. Но ведь за двенадцать лет работы над «Очерками...» смог собрать редчайший архив того периода. А это бесценно. «Неужели мне одному это надо?» Щукинские «Очерки...» - это прекрасно, хотя автор не прочь бы дополнить, переиздать книгу. Но каково оно, сегодняшнее время, чем интересуются нынешние ученики - допытывалась я у Учителя и Историка с большой буквы, который когда-то окончил именно эту школу. - Классы, как волны - то сильные, то слабые. Честно скажу, историей как предметом мало кто сейчас интересуется. Каверзных вопросов не задают. Я не виню ребят, они не жили в той эпохе, для многих подростков советский период - просто история, как, скажем, война с Наполеоном. Как отношусь к новейшей истории России? Учебниками недоволен. Но нужно готовить детей к поступлению в вузы, и я знаю современные требования. С этим нет проблем. А история распада Советского Союза? Время само должно дать всему оценку. Иван Щукин вместе с Людмилой Топорковой, известным краеведом Тамбовского района, уже «поделили» двадцатый век. Людмила Павловна специализируется по коллективизации и Великой Отечественной войне, ему «достались» последующие десятилетия, но только до 1991 года. События конца ХХ века, вернее их амурское эхо, еще ждут своего исследователя. - Но вы же, Иван Иванович, все это видели, знаете. Почему не писать? - снова горячусь я и опять слышу в ответ: «Должно пройти время». И только сейчас, просматривая записи в блокноте, понимаю причину его утвердительного «нет». Слишком свежи душевные раны. Не улеглась еще людская боль от пережитого, когда рушилось все: страна, строй, экономика, завоевания социализма и даже вклад в сберкнижке на черный день. Разрывалось не одно сердце, седел не один чуб. Каштановый чуб Ивана Щукина тоже стал серым. Но не только от того, что в минуты отчаяния, когда были проволочки с изданием книги, задавал себе вопрос: «Неужели мне это одному нужно?» Ведь книга, по его словам, «упала на золотые годы, 40 - 50 лет - пик творчества». Более всего учитель и историк тревожится, что амурчане станут Иванами, не помнящими родства, что все эти переломы, переоценки последнего десятилетия больно ударят по людской памяти. «Мы живем не на пустом месте», - не раз восклицал этот беспокойный человек. Он сделал и продолжает делать все, чтоб этого не случилось: проводит факультативы по своей авторской программе в спецклассе, для своих коллег как-то устроил экскурсию по историческим местам, показав прежнюю систему мощных укреплений. Да, в людях пробуждается интерес к прошлому, к истории хотя бы собственного села. - Но что амурчане знают о Пояркове, Хабарове, кроме фамилий?! Под конец нашей встречи я задала Ивану Ивановичу вопрос. - Что будет с нашим Дальним Востоком, ведь, судя по всему, он не нужен Москве? - Лет через сто мы будем узкоглазыми, но останемся россиянами, - ответил историк.