Не секрет, что основная часть российского экспорта в Китай (до 70% от общего числа перевозимых грузов) - это круглый лес. Основная же часть импорта - сельхозпродукция, прежде всего овощи и фрукты. Поэтому самый северный российско-китайский погранпереход в принципе обречен быть самым востребованным. С одной стороны, в Тындинском и Сковородинском районах у нас традиционно развита лесная отрасль, с другой - рукой подать до Якутии, где леса тоже немерено. Опять же и для импорта китайской сельхозпродукции Республика Саха более чем привлекательна. А если взглянуть на систему транспортной сети и вспомнить, что в 80 километрах от Амура Транссиб и «федералка» Чита - Хабаровск, а немного севернее малозагруженная Байкало-Амурская магистраль; если учесть, наконец, что в скором времени появится на карте железнодорожная ветка до Якутска, то станет очевидно: нет более выгодного пункта для перевалки грузов в Китай, чем в Джалинде. От Сковородина до самой границы уже существует однопутная «железка», а автомобильная дорога, хоть и без твердого покрытия, но вполне сносная. Я уже не говорю о системе транспортных коммуникаций на сопредельной стороне. В самом северном административном округе Китая Мохэ и железные, и автомобильные дороги вполне современны - дадут нашим пару десятков очков вперед. При всем этом на севере Амурской области реальная безработица составляет не меньше половины трудоспособного населения. Такой же уровень безработицы и на сопредельной стороне. Иными словами, надо что-то делать. И делать быстро. Решил рвануть до Джалинды, посмотреть, как там обстоят дела. Только все оказалось непросто. Это в Китае можно ездить, куда тебе заблагорассудится, а у себя в стране «туда - нельзя, сюда - нельзя!» Понадобилось разрешение на пребывание в погранзоне. Сначала работники районной администрации (большое им спасибо!), взяли в Сковородинском РОВД справку, подтверждающую, что в федеральном и местном розыске по району не числюсь и что компрометирующими материалами на меня милиция не располагает. Я ее потом как ценный трофей на стену в кабинете повесил: приятно, черт возьми, что, по крайней мере, в Сковородинском районе слыву честным человеком и сей факт подтвержден документально! Затем мы испросили разрешения в местном погранотряде. Оно и правильно: мало ли чего благовещенский житель в погранзоне учинит. Вдруг, по льдинам перепрыгивая, устремится на сопредельную сторону, а там выдаст страшную военную тайну, вроде той, что никаких страшных военных тайн у нас уже не осталось. Наконец после полуторачасового согласования я двинулся в путь. За окном «Лэндкрузера», который вместе с водителем выделил сковородинский глава Анатолий Гайнутдинов, проносилась чахлая растительность северной тайги. Со времен незабвенного Иосифа Виссарионовича рекультивацией леса здесь никто не занимался. Тайга в том районе представляет собой буреломы из тоненькой березы, из-под которой робко лезет лиственница, а местами сосна. Справа и слева от дороги то и дело попадаются остатки былой роскоши - остовы зданий бывших воинских частей и лесопунктов. Через каких-то полчаса мы «долетели» до пограничного КПП, и еще через пару минут моему взору открылась малопривлекательная картина погибающей деревни, у которой так много возможностей жить на широкую ногу. Джалинда когда-то была довольно крупным населенным пунктом, и то, что она стоит на самом берегу Амура, предопределило расположение здесь не только погранзаставы, но и базы пограничных катеров. В свое время ее деятельность поддерживали свыше ста гражданских рабочих - жителей села. Когда я приезжал в Джалинду пять лет назад, от всего персонала уже оставался только командир в чине капитана второго ранга. Сама база еще существовала за кирпичным забором, и ее в принципе можно было восстановить - даже два погранкатера еще стояли на кильблоках. Теперь, кроме обшарпанной стены со следами от сданных на металлолом букв и барельефов, ничего не напоминает о былом. Когда-то бесспорный лозунг «Все, что создано народом, должно быть надежно защищено» выглядит не более как издевка над печальной действительностью. Еще более издевательски смотрится улица Набережная. Китайцы на своих лодках могут без проблем ставить сети прямо у нашего берега, в то время как жители приграничной и прибрежной Джалинды надежно отделены от реки сторожевыми вышками, контрольно-следовой полосой и двумя рядами колючей проволоки. Так и живут обитатели улицы Набережной, наблюдая за промыслом китайцев на родной реке через «колючку». Им почему-то нельзя пользоваться лодками, а рыбачить разрешается только с позволения пограничников: в строго определенных местах и в определенные дни. Вполне возможно, что и из-за этого не в последнюю очередь многие дома на улице Набережной стоят пустыми или уже развалились. Кроме ЖКХ, в Джалинде работает только предприятие дорожного строительства и небольшой лесопункт. Работает, это, конечно, громко сказано. Дороги поддерживаются в более или менее приемлемом состоянии вопреки всему только благодаря самоотверженности работников. На машинном дворе мужики латали грейдер, оставшийся еще с советских времен. «Ходить будет?» - поинтересовался я. «Ходить-то да, а вот будет ли он грести без запчастей - это вопрос, - рабочие оценивающе пинали снятый агрегат. - Может быть, еще с месяц протянет, а потом придется опять разбирать...» Вся остальная техника на машинном дворе имела еще более удручающий вид. Неподалеку другие жители села занимались еще более важным делом - заготовкой дров на зиму. «Где работаете-то, вообще?» - полюбопытствовал я. «А вот здесь и работаем», - парень, представившийся Олегом, отложил в сторону свой колун. Разговорились «за жизнь». В принципе я услышал то, что ожидал: постоянной работы в Джалинде нет. Мужики время от времени калымят. А остальное время предоставлены сами себе. Сидящий на чурбане и явно в состоянии некоторого подпития Вовчик посетовал, что делать в деревне нечего. И с удовольствием согласился показать мне местные «достопримечательности». - Здесь раньше был офицерский дом... А это - развалины бывшего Дома быта... На мой вопрос, с какой радости он навеселе, мой провожатый выдал глубокую философскую мысль: «Если не пить, надо вешаться, если повеситься боишься - лучше пить!» Невеселая получилась картина. Главное богатство страны - это люди, ее населяющие. Об этом твердили большевики, пока были у власти. Об этом же постоянно напоминает наш президент. Но люди, живущие в Джалинде, на пограничном рубеже Родины, этого не чувствуют.

Возрастная категория материалов: 18+