Поведение евро заставляет нас внимательнее присмотреться к этой валюте. Чтобы яснее понять, что происходит с евро, и корректно спрогнозировать, что с ним будет происходить, стоит вернуться к основам и вспомнить о тех метаморфозах, которые происходят с деньгами в современной экономике. Деньги - это инструмент обмена. А национальная валюта - это явление локальное и отражает систему экономики данного конкретного государства. Диалектика между этими двумя ролями денег составляет нерв современных мировых финансов - это главное противоречие эпохи глобализации. Доллар в такой ситуации перерастает национальную валюту и превращается в мировую резервную валюту, т. е. становится деньгами в чистом виде - в их универсальной функции. Но будучи национальной валютой конкретной страны - США, он вместе с тем есть выражение и показатель американской экономики. Ответ лежит только в полной и окончательной глобализации. США перерастают уровень национального государства и становятся ядром Соединенных Штатов Мира с Мировым Правительством. Мировой банк уже существует. Международный валютный фонд - также. Логика развития постиндустриального общества неумолимо приводит к этому: «единый мир», «единые деньги», «единая политическая система» (демократия), «единое экономическое устройство» (либерализм, рынок). В такой картине все обратимо: единая валюта представляет единое государство, единая политическая система гарантирует единое экономическое устройство и наоборот. Но в процессе глобализации появилось явление, которое несколько выпадает из этой логики: европейская валюта, евро. Переход стран Евросоюза на евро знаменовал собой амбициозный план иного сценария глобализации, и даже шире - иной сценарий развития мировой истории. На магистральном пути долларовой глобализации и сопутствующей американизации европейцы поставили очень серьезную ловушку. Они объявили Европу с ее процветающей модернизированной экономикой особой зоной, которая не ограничена рамками национального государства (с его неизбежными экономическими лимитами), но и не интегрируется напрямую в «единый мир» с очевидной американской гегемонией. Евро предлагало себя в будущем как альтернативная версия «мировой резервной валюты», но это подразумевало универсализацию иной социально-политической модели - не ультралиберальной, как в случае США, а скорее, умеренной социал-демократии и кейнсианства в классическом европейском духе. Если бы этот вариант по какому-то стечению обстоятельств не реализовался, то пример евро и в этом случае стал бы приглашением к другим региональным интеграционным структурам идти тем же путем - к эмиссии стойкой региональной валюты, выражающей собой не национальную экономику, но общий знаменатель большого числа соседних государств, объединенных географией, цивилизацией, уровнем экономического развития и историческими интересами - одним словом, «общей судьбой». Это напрямую касается тихоокеанской зоны, постсоветского пространства, арабского мира, Латинской Америки. В такой ситуации баланс валютных торгов евро к доллару, по сути, есть захватывающий спектакль конкуренции двух альтернативных проектов глобализации. Доллар падает - перевес у многополярного мира, евро слабеет - позиции американской гегемонии крепнут. Конечно, эта схема описывает процессы в самом грубом приближении. Евро и доллар тесно переплетены между собой, как существенно интегрированы европейская и американская экономические системы. Тактически евро и доллар взаимодополняют друг друга и позволяют в определенных случаях избегать надвигающихся кризисов, связанных с бурным ростом и перегревом финансовых рынков. Но после референдума о европейской конституции во Франции диалектика доллар - евро перешла в новую фазу. Французы, главный оплот евроконтинентализма и, по сути, антиамериканского конкурентного европеизма, сорвали тот проект, который изо всех сил продавливали США. Это означает, что был нарушен некий важнейший пункт в атлантическом партнерстве - пункт о том, что конкуренция между Старым и Новым Светом не должна выходить за определенные рамки. Она вышла за эти рамки, и это тут же проявилось в обострении противоречий между евро и долларом. Конечно, от вежливого отказа французов евро страдает автоматически: процесс европейской интеграции под угрозой срыва, и одного этого достаточно, чтобы ослабить позицию европейской валюты. Но это только поверхностный аспект. Франция вместе с Германией являются главными донорами всего ЕС, его экономической основой. Но в отличие от Германии, политически пришибленной американцами после Второй мировой войны, Франция гораздо свободнее политически и способна открыто выражать то, о чем немцы не смеют и заикнуться. Отказавшись от навязанной американцами конституции, французы не отвернулись от Европы, но отвергли евроатлантизм. Теперь на повестке дня строительство «иной Европы», евроконтинентальной, франко-германской. И эта «иная Европа» не спешит видеть в своем составе ни проатлантистскую Анкару, ни нищих и бесполезных русофобов из числа «оранжевых» республик СНГ. Франция косвенно заявила новый курс на укрепление европейской идентичности как самостоятельной и суверенной геополитической реальности. А значит, евро не просто близится к закату, но напротив, только входит в свое подлинное историческое качество. Ведь «иная Европа», континентальная Европа, будет конкретно строиться вокруг европейской экономики - вокруг франко-германской экономики, немыслимой без евразийских ресурсов и прямого доступа к арабской нефти. Такая континентальная Европа по определению будет симпатизировать исламскому миру и России. И операционной средой такой Европы станет автономная и могучая европейская валюта - евро.