Марк Либерович Гофман проработал свыше сорока лет редактором и главным редактором Амурского книжного издательства. Знаком с двумя великими поэтами Его можно назвать «живой литературной энциклопедией». Почти невозможно задать вопрос из области поэзии, на который бы он не ответил. В свои 78 лет обладает крепкой памятью и наизусть читает любимого Лермонтова - «Валерик» и «Дума». А это произведения большого объема! Отлично разбирается в Маяковском и тоже цитирует его наизусть как хороший чтец-декламатор. Тому есть причина: ровно шестьдесят лет назад, будучи студентом филологического факультета Киевского государственного университета, Марк занимался в студии художественного чтения, что вела артистка театра им. Франко. В последние годы Великой Отечественной войны на поэтическом небосклоне страны вспыхнула яркая звезда - Семен Гудзенко. Достаточно прочесть строки «Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели. Мы пред нашим комбатом, как пред господом Богом чисты...», чтобы понять, какого мощного поэта приобрела русская земля. К сожалению, ненадолго. В 1953 году, когда ему было чуть больше тридцати, поэт скончался от ран, полученных на войне. К счастью, Гофману удалось встретиться с Гудзенко и даже подружиться. Познакомиться, можно сказать, заново, ибо они имели представление друг о друге, когда еще жили в Киеве в соседних дворах. Но тогда они были подростками, а сейчас в Москве, куда в 1947 году Марк перевелся на учебу в полиграфический институт, Семен уже являлся признанным поэтом. Однако нос не задрал, позволил (по выражению Марка Либеровича) общаться с собой. Бывший сосед по двору к тому времени научился безошибочно разбираться в поэзии. и несмотря на весь авторитет Гудзенко, принялся активно его критиковать. Поэт слабо отбивался... Встречались довольно часто. Особенно нравилось им прохаживаться по набережной. На ходу дискутировали, обсуждали стихи самого Семена Петровича и произведения других писателей и поэтов. После окончания института Гофман трудился корректором в типографии, а затем литературным сотрудником в республиканской газете «Юный ленинец». Но мечтал работать по специальности. В 1952 году нашел такую работу, но за тридевять земель, на Дальнем Востоке. Жена Верлена Львовна, мягко говоря, не очень стремилась в такую глухомань. Марку, наоборот, Благовещенск понравился практически сразу, и через полгода пребывания в амурской столице, он понял, что именно здесь его место. До сих пор помнит до мелочей тот самый первый день, когда вышел на работу в Амурское книжное издательство в качестве редактора. Зашел в кабинет предшественника, открыл стол и в письменном ящике обнаружил массу писем со стихами начинающих местных поэтов. Рассеянно перебирал один листок за другим. Содержимое ящика плавно перекочевывало в корзину. Вдруг словно молния блеснула перед ним. Это наконец-то он увидел настоящие стихи. До того они ему понравились, что даже выучил их наизусть. Я помню, как дорогою одною Мы вместе с Сашкой бегали в детсад. Тогда же мам не слушались порою. Пусть даже мамы это нам простят. Нас книжками от шалости учили, На час отставив детский шум и гам. Мы в пять с тобою азбуку учили, А в шесть уже читали по складам. Вроде бы обычное, бесхитростное стихотворение, но новоиспеченный редактор почувствовал, как звучит в этих строках особая глубинная мелодия. Сразу же бросился выяснять, кто автор стихов. Оказалось, какой-то Леня Завальнюк. Служит в Среднебелой старшим сержантом-вычислителем в артиллерийской части. Вскоре через военную газету удалось командировать талантливого служивого в Благовещенск, встретиться с ним и опубликовать его первые стихи. В тот момент ни один из них не думал о том, что это историческая встреча, что их дружба протянется на пятьдесят с лишним лет. В середине 60-х годов прошлого века Леонид Завальнюк переехал в столицу, но не смог забыть гостеприимную амурскую землю, своих друзей, что помогли ему подняться на вершины отечественной литературы. И в первую очередь, конечно же, Марка Либеровича. Столичный поэт дружески кличет его «Сирано». Из-за того, что именно Гофман познакомил солдатика, тогда не слишком искушенного в поэзии, с творчеством французского писателя и поэта Сирано де Бержерака. А также по некоторому внешнему сходству Гофмана с автором всемирно известных бурлесок... С тех давних пор друзья время от времени встречаются то на московской земле, то на дальневосточной. В последние годы из-за неподъемных цен на билеты шибко не разъездишься, а раньше, в советские времена, Леонид Завальнюк ежегодно посещал Благовещенск. Останавливался в гостинице. Весь день там творил, а вечером спешил к другу и редактору на Первомайскую улицу показать то, что написал за день. Как правило, там и ночевал, но перед этим получал сильную дозу жесточайшей критики. Однако не обижался и спал спокойно. На следующий день приносил новые стихи, а в предыдущих исправлял промахи, подмеченные цепким взором Марка Либеровича... Рожденный быть редактором К чести Гофмана, он предельно тактичен к тому, кого рецензирует, не акцентирует внимание исключительно на ошибках, старается увидеть лучшее. После общения с ним автор не чувствует себя униженным, наоборот, ощущает духовный подъем. Можно сказать, Гофман своеобразно врачует своего пациента. Надо сказать, что его мама, профессиональный врач, страстно хотела видеть в единственном ребенке своего последователя. Он и работал одно время в качестве медбрата... Хотя Марк Либерович выбрал другой жизненный путь, но стал своеобразным целителем легко ранимой психики творческих людей. Умел воодушевлять их на «большие дела», писать еще лучше. - Я сам никогда не занимался прозой или поэзией, - говорит он, - но отчетливо вижу у создателей этих жанров промахи и неточности. Стремлюсь улучшить написанное. Писателю далеко не всегда заметны слабые места в своих сочинениях. Считаю, что любому, даже признанному автору необходим хороший редактор. Извиняясь за нескромность, Гофман убежден в том, что он родился редактором. С раннего детства, поглощая литературу в огромном количестве, он остро чувствовал достоинства и недостатки прочитанного. Не взирая на имена и авторитеты. Говорит, что большую роль в этом сыграла школа, что ему повезло на хороших учителей. Но ведь и сам был парень не промах! Правда, до поры до времени об этом не подозревал ни он, ни его одноклассники. Когда приступили к изучению лермонтовского стихотворения «На смерть поэта», учительница заметила горящие глаза Марка и восторженно спросила: «Похоже, ты уже знаешь это стихотворение? Может быть, прочтешь нам его?» И подала книгу. Но он ее не взял, а стал рассказывать наизусть. В классе наступила мертвая тишина. Все замерли: Марк читал великолепно! Никто не ожидал от него такой прыти. Он и сам не ожидал. Говорит, что только во время этого чтения вдруг почувствовал всю суть бессмертного творения гениального поэта. Воспитанному на хорошей поэзии, Марку Либеровичу в общем-то несложно было определять качество того, что впоследствии попадалось ему в руки. Он гордится тем, что за сорок лет его пребывания в качестве руководителя книжного процесса в Благовещенске были выпущены сотни книг художественной, краеведческой и другой литературы, общий тираж которой достиг многих миллионов экземпляров. За это время вышли в свет произведения многих талантливых прозаиков, поэтов, публицистов, в результате чего удалось создать в области отделение Союза писателей и Союза журналистов. В числе вышедших книг - целые серии объемных изданий, таких, как «БАМ - панорама всенародной стройки» (912 томов), «Амур - река подвигов» (7 томов), «Тематическая антология русской поэзии 18 - 20-го веков» (6 томов). Все это время регулярно выпускался литературно-художественный альманах «Приамурье». Самой лучшей редакторской работой в своей жизни Марк Либерович считает издание книги амурского прозаика Григория Федосеева «Меченый», которая попала к нему уже после смерти автора. Она не была подготовлена к публикации, и пришлось приложить максимум стараний, чтобы она поступила к читателю. «Местами приходилось писать самому вместо автора, - вспоминает Гофман, - придерживаться его стиля. Рукопись состояла из разрозненных кусков. Автор не успел привести ее в надлежащий вид». В квартире Гофмана книгам, журналам и газетам отдано центральное место. Проще говоря, они повсюду. Даже на кухне высится огромная гора литературы. Хозяин не знает точное количество изданий, пребывающих в доме, говорит, что библиотека, которую он привез с Украины, увеличилась как минимум в четыре раза, по-тому что ею занялся сын Юлий. Между прочим, отец и сын сейчас занимаются общим делом, работают в редакционно-издательском отделе АмГУ. Студенты хорошо знают Юлия в качестве преподавателя на факультете прикладных искусств в области книжного дизайна. Интересно узнать, что думает амурский патриарх о современном книгоиздании. - Радует сохранение традиций, которое продолжалось много лет подряд в советские годы и не поддавалось диктату официоза. Тогда был Комитет по печати, игравший роль цензуры, но, несмотря на него, в советские годы существовала масса талантливых редакторов. Она сопротивлялась слишком ортодоксальной линии партии и находила возможность истинным талантам выйти в свет... Не нравится сегодняшнее потакание малохудожественному вкусу невзыскательного потребителя. - Куда, на ваш взгляд, сейчас идет российская литература? - Отечественная литература уже переживала подобный период, когда казалось, что все идет на слом. Это было в начале прошлого века. Тогда менялась общественно-экономическая формация. Думаю, что и сейчас, несмотря на сплошную разноголосицу, на засилье низкопробной литературы, и поэзии особенно (уж не говорю о телевидении и кино), ведется накопление добротной, качественной литературы. Обязательно появятся новые имена. Наверное, так и будет, если в будущем книгоиздании станет больше умных, честных и бескомпромиссных редакторов, каким был и продолжает быть поныне Марк Либерович Гофман.

Возрастная категория материалов: 18+