И режиссерам остается на 28-й раз пересказывать традиционные сюжеты, приправляя их умелой компьютерной графикой, или осваивать малый литературный жанр. Последняя картина Нейла Бургера снята по новелле Стивена Миллхаузера «Иллюзионист Эйзенхайм». В кадре По мостовым еще ездят кареты, а по рельсам уже бегут поезда. Люди еще верят в волшебство, но уже знают, что магию можно имитировать с помощью техники. На рубеже XIX и XX веков, во время перехода от мистики к НТР, в Вене появился фокусник, настолько искусный, что проще назвать его магом, чем понять, как он заставляет предметы исчезать, бабочек - покоряться. Иллюзионист Эйзенхайм был сыном краснодеревщика. Возможно, папа научил его мастерить игрушки-трансформеры с двойным дном и с тройной сутью. А возможно, мальчик встретил бродячего волшебника и тот передал ему свое эзотерическое знание. В любом случае своими выступлениями Эйзенхайм снискал любовь публики. И неприязнь австрийского кронпринца. Леопольд - по крови аристократ, по натуре подлец, а по складу ума материалист. Он пытается объяснить каждый фокус, залезть в таинство по локоть, вывернуть секрет наизнанку, как бутафорскую мантию. Немилость высокородной персоны можно было бы проигнорировать, если бы не любовь иллюзиониста к невесте кронпринца. Взаимное чувство проклюнулось на свет стремительно, как апельсиновое дерево в одном из его трюков. Что может один-единственный человек противопоставить структуре власти с ее эгоизмом и вездесущими полицейскими? Только иллюзию. За кадром Анализировать фильм «Иллюзионист» трудно не только из-за его органичности и романтичной атмосферы. Лента, в первую очередь, о волшебстве, и, препарируя тайну, чувствуешь себя мясником. Но, с другой стороны, понимаешь, что занятие это интересное. Режиссер Нейл Бургер работает деликатно. Ему удалось снять драму, но без голливудского пафоса и надрыва. В картине есть элементы мистики, но достигаются они не за счет напряженной музыки и блеклых силуэтов в ночи. Напротив, все аномалии показаны четко, открыто: призраки на сцене сняты крупным планом, приветы от праотцов духи передают адекватно. Отсылки к историческому кино тоже сделаны тактично - обошлось не только без батальных сцен, но даже на шпагах никто не фехтовал. Вкрапления детективного жанра сделаны без замысловатых дедуктивных схем. Фокусы и волшебство совершает не только главный герой «Иллюзиониста». Трюки и перевоплощения скрыты в самой структуре фильма. По ходу сюжета трансформируется картинка - от крестьянских подворий к пышным элитарным салонам и назад, к пасторальным пейзажам. Вначале шоу Эйзенхайма наполнены светом дорогих ламп, позолотой и шутками конферансье. Во второй половине фильма эта дешевая феерия сменяется восточным минимализмом: абсолютно пустая сцена, чадящие факелы и китайцы-ассистенты. Ловкость рук сводится к спиритизму. Есть у фильма своеобразное «двойное дно», где хранятся фрагменты уже известных произведений. Устроить на сцене шоу с появлением жертвы, чтобы она назвала имя коронованного убийцы, - вполне гамлетовский ход. А выстраивать в течение двух часов мистическую линию, чтобы за три минуты до «The end» она оказалась лишь мистификацией, - это уже «Таинственный лес» Шьямалана. В выступлениях Эйзенхайма есть трюки, которые демонстрирует Дэвид Копперфилд и знал Гарри Гудини. Однако шоу венского персонажа больше похожи на концерты Волонда в Москве: фокусы перемежаются рассуждениями о философии, о причине прихода человека в этот мир и ухода за его грань. Метаморфоза произошла и с исполнительницей главной женской роли. До этого Джессике Бил с персонажами не особо везло: то она изображает бравую летчицу в «Стел», то ее членят в «Техасской резне бензопилой», то она обучает молодежь «Правилам секса». На съемочной площадке «Иллюзиониста» ей не пришлось кричать от ужаса при виде маньяка, демонстрировать нарочитое декольте и говорить пошлый текст. Софи получилась утонченной, аристократичной, в меру неамбициозной. Ей удалось не поблекнуть даже рядом с Эдвардом Нортоном. Сам Нортон с талантом играть и лицедействовать в роли Эйзенхайма наиболее логичен. Он любим режиссерами и   зрителями именно за сценическую гибкость. Прошлая его роль была, мягко говоря, странной. В «Царствии небесном» он ходил в золотой маске, и узнать, что короля изображает Великий Эдвард, можно только по титрам. В «Иллюзионисте» камера не упускает его лицо ни на минуту. В кадре постоянно печальные глаза - глаза человека, заглянувшего за грань обычного или продавшего душу дьяволу. С цирковым трюком фильм можно сравнить еще по одному пункту. В течение всего сеанса зритель чувствует себя начинающим гимнастом на бревне, режиссер ведет его по тонкой линии между «всего лишь ловкость рук» и «настоящая магия». Он заботливо поддерживает «спортсмена», не давая склониться ни в одну из сторон. К концу просмотра зритель сам готов стать полупрозрачным, настолько долго он находился на границе реальности с иллюзией. В холле кинотеатра после просмотра люди устраивают настоящую полемику - было ли на экране волшебство или только трюки. Каждый остается при своем мнении, готовом пошатнуться при повторном знакомстве с картиной. Хотя, скорее всего, правильный ответ «и то, и другое». ФАКТЫ О ФИЛЬМЕ l Не только финал «Иллюзиониста» напоминает о том, что в нашем мире зачастую все совсем не так, как кажется, но и сама работа над лентой. Виды Вены снимали в Праге. А в сценах с фокусами зритель наблюдает не ловкость рук Эдварда Нортона, а искусные манипуляции знаменитого английского фокусника Джеймса Фридмана. l Американский писатель Стивен Миллхаузер - автор мистической новеллы, которая легла в основу фильма. За эту работу он получал звание Пулитцеровского лауреата. l Многих персонажей, которые появились в фильме, в литературном произведении нет. Нил Бургер придумал кронпринца Леопольда, его невесту Софи, а также развил линию главного инспектора Уля. l Фокус с апельсиновым деревом, вырастающим из семечка за минуту и дающим плоды прямо на сцене, известен с древности. Этот сюжет уходит корнями в непальскую легенду о Горакхнатхе, который вырастил таким образом банановую пальму. На практике такой трюк впервые применил в 19-м веке Робер Уден. Он был часовщиком, очень хорошо разбирался в механизмах. ЗРИТЕЛЬСКОЕ ЖЮРИ Артем: «Это фильм для романтиков и фантазеров. Многие считают, что он о тайне и волшебстве. О том, что иллюзию нельзя постичь и не стоит стараться разрушить и раскрыть. Но ведь все это можно сказать и про любовь. Мне кажется, главный герой, как и граф Калиостро из захаровской «Формулы любви», выходит на сцену ради этого чувства». Михаил: «Кино не оправдало моих светлых и радужных ожиданий. Подтвердились опасения по поводу режиссера, который по совместительству является и сценаристом. Вместо магии в прямом и, что важнее, в переносном смысле мы видим очень слабую, жалкую подделку. Забавно, но мне вспомнился многострадальный, расписанный в пух и прах, отечественный сериал «Мастер и Маргарита». Примерно та же дешевая постановка в части волшебства, магии и чудесных метаморфоз, имеющих концептуальную важность и вес для этих проектов». Ольга: «Фильм неплох. Но вскоре на экран выйдет «Престиж» Криса Нолана. Там поднимается тема и вовсе занимательная - трагического противостояния двух великих престидижитаторов 19-го века. Хочется сравнить эти две ленты. Первый выступающий спортсмен показал на помосте великолепную технику и артистизм исполнения, с небольшими помарками набрав изрядный зрительский балл. Сможет ли его противник повторить или даже превысить этот показатель?»