На самом деле ее последствия дальневосточники расхлебывали долгие годы. Целые деревни Амурской области были превращены в лагеря для военнопленных. К событиям полувековой давности в Сковородинском, Шимановском, Магдагачинском, Свободненском, Белогорском и Тамбовском районах и сегодня самое трепетное отношение. Амурчане, как никто другой, знают, что война заканчивается, лишь когда похоронен последний солдат. И неважно - свой он или чужой. Несостоявшиеся враги Редкий японец проедет мимо Новоалександровки. В последние 16 лет местом настоящего паломничества туристов из страны восходящего солнца стали пять обычных металлических надгробных памятников у дороги. Не так давно на них были алюминиевые таблички с иероглифами, и лишь местные жители знают, что покойники в могилах сидят, склонив головы. Бирки с именами давно отправились в металлолом, но тем не менее отдельно взятой Новоалександровке удается поддерживать добрососедские отношения с целым государством. По словам главы местной администрации Петра Никитенко, для дружеских взаимоотношений с Японией надо совсем немного - пару банок краски и часов пять личного времени каждую весну. - Сначала мы решили подправить могилки, чтобы в грязь лицом перед иностранцами не ударить, - делится секретами международной дипломатии Петр Иванович. - В 1990 году нам сказали, что японцы хотят посетить захоронения своих солдат, умерших в плену. По воспоминаниям ветеранов нашли место, где хоронили военнопленных. Со временем поставили там памятники, и каждый год наведываемся, чтобы подкрасить, порядок навести. Два-три раза в год обязательно приезжает какая-нибудь делегация плюс спортсмены, участвующие в международных авто- и мотопробегах, японские священники молебны служат. К сожалению, все захоронения мы найти не смогли. Японский батальон численностью в 520 человек вошел в Новоалександровку осенью 1945 года, практически сразу после ухода оттуда советского пехотного полка. Красноармейцы отправились за Амур бить квантунцев, а уже через несколько дней в солдатских землянках обосновались враги... Бывшие враги. - Грязные, вшивые, некультурные, голодные, - вспоминает старожил Валентина Степановна Тареева. - Мертворожденных телят прямо с дороги забирали и волокли к себе в лагерь, чтобы съесть. Я зоотехником работала, так мне приходилось каждое утро ходить к командиру японского батальона с заявкой на выделение работников, страшно было до ужаса. Это они сначала под конвоем ходили, а потом охрана куда-то исчезла, и все вопросы решал их начальник через переводчика. Комбат- полукровка Пожилые новоалександровцы вспоминают, что военнопленные со временем пришли в себя, отмылись, отъелись, а однажды даже подняли бунт - не понравилось жить в землянках. Местные власти пошли навстречу и выделили под японское общежитие новый коровник. Долго не удавалось решить языковую проблему - на все указания руководителей участков местного совхоза пленные отвечали: «Не понимаю». Как только установили план и пообещали платить реальные деньги за его перевыполнение - работа закипела. Со временем в селе появились построенные японскими руками мастерская и кузница, которые работают по сей день. - Дисциплина была железная, - добавляет местный житель Владимир Михайлович Валов. - Я подростком был, и мы с пацанами каждое утро смотрели, как они строем, с песнями на уборку картошки шагали. В чистых перчатках! Один-единственный старший сержант НКВД за ними присматривал, да и тот почтительно старался с японским комбатом общаться. Поговаривают, что среди пленных находился настоящий камикадзе, который не скрывал своих взглядов и намерений. Японцы сами его в драке и убили. Великая Отечественная война забрала из Новоалександровки почти всех мужчин. Поэтому в 45-м году на десять русских девчонок здесь приходилось как раз десять японских ребят. Удивительно, но впоследствии в селе не родилось ни одного узкоглазого ребенка. По воспоминаниям старожилов, взаимоотношения были далеки от дружеских, и в то же время никто не пытался применить схему: победитель - побежденный. Все больше напоминало деловой диалог. Заслугу в этом многие приписывают японскому командиру, которому советское командование фактически дало карт-бланш на организацию работы в селе. Имя иноземного комбата никто не помнит. Известно только, что он был из японских дворян и общался с местными властями исключительно через переводчика. Поначалу было подозрение, что японский офицер принципиально не учит русский язык, дескать, не желает примирения и продолжает вынашивать захватнические планы. Все подозрения военачальник Квантунской армии развеял одной-единственной фразой, сказанной в ответ на похвалу. - Я однажды не удержалась и говорю переводчику: «Командир у вас, видно, хороший, раз вы его так слушаетесь, да и на японца он, кстати, не очень похож. Шибко симпатичный», - продолжает вспоминать Валентина Тареева. - Переводчик только рот разинул, а сам дворянин резко оборачивается и на чистейшем русском языке отвечает: «У меня папа японец, а мама русская женщина - самая красивая женщина на свете». Я раскраснелась от стыда, на коня запрыгнула и поскакала к председателю рассказывать о том, что японец-то полукровка и все по-нашему понимает. Так он до конца плена больше ни одной фразы по-русски не проронил, вел себя исключительно как военнопленный. Часы за сухарь В память о японских военнопленных у Валентины Степановны остались настоящие швейцарские часы с десятью камнями. Подарок сделал молодой военнопленный, работавший на ферме скотником. - Совсем еще мальчишкой был, - рассказывает женщина. - Прихожу, а он аж зеленый, лежит и плачет - просит, чтобы о его болезни никому не рассказывала. Видимо, не хотел отправляться на лечение в другой лагерь. Когда выяснила, что парень молока напился, приказала ничего не есть кроме сухарей, которые сама и нажарила. Он когда на ноги поднялся - часики мне принес. Я их потом еще лет десять носила. Японским село Новоалександровка считалось до 1947 года, когда всех пленных увезли дальше на восток. Навсегда в России осталось 16 солдат страны восходящего солнца - тех, кто не дожил до освобождения. Одиннадцать тел японцы сожгли, сложив прах в глиняные урны. Остальных закопали в сидячем положении на окраине села. Именно их захоронения удалось найти и установить на могилах памятники. Земляные пирамидки с урнами бесследно исчезли. Говорят, в советские годы по ним прошелся трактор, а где они могли находиться, даже старики не вспомнят. На восстановленные могилки часто приезжают бывшие военнопленные и их родственники. Ветераны Квантунской армии вместе с селянами пьют русскую водку в местном кафе и вспоминают годы лихолетья. Не так давно многие представительные делегации предлагали поднять останки и перевезти на родину. В селе Раздольном так и поступили - семь лет назад кости двоих военнопленных вывезла японская религиозная организация. Однако в последнее время таких идей почти не слышно - бывшие узники и сотрудники Министерства здравоохранения, труда и социального благосостояния Японии, посетившие захоронения в августе, ограничились благодарностью. Похоже, японцы успокоились за судьбу памяти своих предков. Селяне тоже вспоминают ту «пленную оккупацию» и не хотят тревожить прах умерших. Особая благодарность за помощь в подготовке материала Анатолию Алексеевичу Филимонову, пенсионеру села Новоалександровка Тамбовского района.