Район Верхнеблаговещенского, где Пинегин собственными руками выстроил дом, давно стал экзотичным местом. Тому, кто первый раз въезжает в областной центр с этой стороны, в диковинку видеть результаты «пинегинского труда». Для обучения альпинистов он создал искусственную скалу, а также внушительного вида «композицию» из огромных камней. Этот скалодром напоминает чем-то каменного идола на острове Пасхи в Южной Америке. Однако сегодня Владимир Павлович предстает в непривычной ипостаси.

Там траву не жгут

Вот он сидит напротив, человек, будто вырубленный из скалы. Ему 58 лет, но фигура стройная, легкая, подвижная. Многие ли в таком возрасте могут заявить, что не набрали лишнего веса? А у Пинегина — ни одного лишнего килограмма, но это не результат увлечения модными диетами. Некогда Владимиру такой ерундой заниматься — ему работать надо. Дома камни тесать или подниматься на головокружительную высоту плотины Бурейской ГЭС как промышленному альпинисту.

— Знаю, ты недавно вернулся из путешествия в одно из самых таинственных мест земного шара — в Тибет. Но не как скалолаз... — Я не ставил перед собой такой задачи. Побывал совсем по другой причине. Узнал из прессы и книг о том, что в районе Южного Китая люди живут по несколько другим законам, чем мы. Разобрало любопытство: правда это или нет? И хотелось остановиться, взглянуть на себя со стороны: правильно ли я живу... Уверен: накопленный багаж знаний необходимо время от времени пересматривать, подобно хорошей домохозяйке встряхивать от пыли, ненужное выкидывать. Но сделать правильные выводы можно лишь в иной, непривычной обстановке. То есть как у Сергея Есенина: «Лицом к лицу — лица не увидать. Большое видится на расстоянии».

— Почему пересмотр своего духовного багажа надо делать так далеко? Разве нет других уголков, где можно поучиться иным принципам поведения?

— Тибет напрямую связан с буддизмом. С некоторых пор меня интересует одно из ответвлений этой религии — даосизм. Его суть — в тесной связи природы и человека. Его, если так можно сказать, лозунг: «Верь себе и природе!» Когда человек противопоставляет себя природе, губит ее, она отвечает ему тем же. Думаю, не случайно происходят землетрясения, разламывается земная кора, гигантские цунами смывают города и селения. Тем не менее американцы наотрез отказываются снизить уровень промышленных выбросов в атмосферу, хотя экологи давно и упорно предупреждают об увеличении озоновых дыр.

— Но почему именно буддизм?

— А разве другие конфессии бьют тревогу по поводу пожаров, все более участившихся, например, в нашей Амурской области? У даоистов совершить поджог природы — тяжкий грех! Они так воспитаны с детства, можно сказать, с молоком матери, а у нас? Не оправдываю, но как-то могу понять тех, кто поджигает леса в коммерческих целях — ради продажи за рубеж. Однако амурчане поджигают леса и поля просто из шалости, из глупого бахвальства. В Тибете же я видел огромные пространства, на которых с прошлой осени осталась сухая трава. Одной искры достаточно, чтобы получилось гигантское зарево на сотни километров. Но — я спрашивал — никто из жителей Тибета не помнит, чтобы у них когда-либо случилось нечто подобное. Они объяснили так: если вдруг загорится полянка (даже вдалеке, не по соседству), жители не станут дожидаться, пока приедут спасательные службы. Сами схватят ведра с водой и побегут тушить.

Осыпал склоны гор юанями

В течение двух лет Пинегин разрабатывал маршрут, сколачивал группу единомышленников, чтобы вместе отправиться в диковинные края. Не получилось — в последний момент у всех отыскались срочные дела, заботы и т. д. Махнул на все сам неимоверно занятой человек и поехал один. Вначале поездом до Харбина, потом самолетом до Чэнду, что находится в Восточном Тибете. Волновался, сможет ли приобрести визу в центр даосизма в город Лхаса. Готовился идти, в буквальном смысле, партизанскими тропами. Неожиданно повезло: встретил русскую женщину, да еще из Благовещенска, у которой муж-китаец довольно большой чиновник. Не веря в чудо, зажмурил глаза и попросил содействия насчет визы. Чудо совершилось: через день виза была в руках у Володи! Когда вошел в салон самолета, сразу же заметил трех священников, которых на Востоке называют ламами. Проходя на свое место, Пинегин кивнул им, убеленным сединами, и удивился: почтенные старцы тут же приподнялись, в знак приветствия принялись кивать головами, шумно и весело загалдели, доброжелательно смотря на него. Ох как он пожалел, что его знания языков столь несовершенны: дикая смесь англо-немецких слов вкупе с жестами! С трудом пытался вспомнить что-нибудь из того, чему когда-то учился в школе и институте. А так хотелось пообщаться!

Забегая вперед, скажу, что уже к середине поездки (наш путешественник был в Тибете две недели) Пинегину удалось довольно неплохо общаться с жителями этого горного района Китая. Помогают душевный настрой, желание, чтобы тебя поняли. Владимир Павлович убежден: если идешь к человеку с черными мыслями — контакта не получится... По прибытии в Лхасу он поселился в совершенно пустой пятиэтажной гостинице на 700 мест! Удобств минимум: отопления нет, из рукомойника струится только холодная вода. Выяснилось, для туризма тут золотой сезон с мая по сентябрь. За всю поездку наш путешественник встретил только семерых иностранцев — англичан. Русские там бывают редко, и потому, где находится Россия, местное население не имеет понятия. Жители Тибета исповедуют самоизоляцию от окружающего мира. Им хватает Будды, далай-ламы (их верховного руководителя) и аскетического образа жизни. По свидетельству Пинегина, они живут очень бедно. Он заглядывал в глиняные лачуги тибетцев: лежанки, чашки и кувшин — вот и все их имущество. Но они счастливы! Им неведомо чувство зависти и жадности, им неведома страсть приобретательства. Зато очень гостеприимны, всегда предложат ночлег и накормят последней чашкой риса. Тибетцы добиваются гармонии с природой и чувствуют себя очень уверенно.

Философия буддизма помогает им выжить в суровых условиях на высоте от 3 до 5 тысяч километров над уровнем моря. Владимир не считает, что большинство простых тибетцев обладают глубинными знаниями в буддизме. Великолепие храмов, роскошные изображения основателя этой религии рассчитаны на впечатление и как бы подкрепляют факт существования религии. Три дня ходил Пинегин по храмам в Лхасе, восторгался их убранством и страшно жалел, что внутри помещений запрещено фотографировать. Кстати, везде требовали денег. Вход в главный храм под названием Потала стоит 100 юаней, а при входе в каждую комнату служители предлагают внести дополнительные пожертвования. Так же, как и чумазые ребятишки или наездник яка: «Сфотал — плати! Мани-мани давай!»

А вот что случилось уже во время путешествия по Непалу. Вышел Пинегин на перевале из автомобиля, а ветер настолько сильный, что буквально сбил его с ног. Встал, отряхнулся и решил запечатлеться с ярко «разодетым» яком, а тут ветер как дунет и 700 юаней выдул из кармана благовещенского путешественника. Полетели банкноты над склонами древних гор. Может быть, снежному человеку попадутся или альпинистам.

«Хочу в буддийский храм»

Самое благоприятное впечатление осталось у Пинегина от посещения Тибета. Когда в одиночку отправился туда, многие его отговаривали: мол, опасно, можешь не вернуться живым. А он убежден: тибетцы чище и проще нас. Их еще не успела испортить цивилизация. Хотя она уже дает себя знать. Пинегин заметил, что среди посетителей храмов очень мало молодежи. Западная культура идет семимильными шагами в страну, некогда отгородившуюся от всего мира горами и расщелинами, неся с собой культ насилия, алкоголь и наркотики. Владимира предупредили: «После 6 часов вечера по Лхасе не ходите!»

Тибетцы стали другими: требуют независимости, выхода из Китая, протестуют против Олимпиады. — Но они так доброжелательны у себя дома, — говорит Пинегин. — Помню такую сценку. На рынке увидел немецкие ручные часы, решил купить, вдвое сбавив цену, предложенную продавцом. Мгновенно собралось человек 50. Что интересно, они все поддерживали... меня, а не своего земляка. Я не спорил, не требовал, с улыбкой писал на бумаге свою цену, а продавец упорно настаивал на своей. Это был настоящий цирк! Мы долго и мирно отстаивали свои предложения, а когда хозяин часов согласился с моим — публика горячо зааплодировала! Еду назад из Лхасы в Чэнду поездом. Наступило время чаепития. Высыпаю на стол кучу русских конфет и предлагаю соседям угоститься. Пожилой китаец вскочил, изменился в лице, куда-то убежал и принес мне в подарок хороший тибетский шарфик, потом полез в свой чемодан и подарил красивую майку. Я отказывался, но он не хотел слушать. Я понял, если бы я еще чем-то угостил — он бы осыпал меня подарками с ног до головы! Когда же в Хэйхэ на таможне я услышал мат, увидел наглость и грубость, понял: вернулся в родные места.

— Ты достиг внутреннего удовлетворения от поездки?

— Я приобрел информацию, которую нужно пропустить через себя. Мне хочется хотя бы месяц пожить в простом буддийском храме, не предназначенном для туристов. Пообщаться с ламами, с простыми прихожанами. Увидеть не парадную сторону их действительности. Я попросился бы делать для них любую работу: рубить дрова, носить воду, топить печь или строить, тесать камни. Лишь бы взяли. Вся эта работа мне хорошо знакома, а вот их учение — нет.