«Под конец оказался в столице — ну Москва она и есть Москва: везде махорку давали, а тут — папиросы!«Под конец оказался в столице — ну Москва она и есть Москва: везде махорку давали, а тут — папиросы!

В 46-м он вернулся домой, в Белогорск, живым, — так посчастливилось лишь немногим его ровесникам, ушедшим на фронт. Но война не прошла для него бесследно: она научила его великому терпению. «С 44-го года и по сей день не живу без боли ни минуты», — говорит он. О том, как прошел сквозь эту войну и как она прошла сквозь него, стрелок Алексей Павленко рассказал «АП».

Эшелоны уходят на запад

Когда началась война, ему едва минуло 16 лет. Отца призвали сразу же, в 41-м. Брат ушел служить по призыву в свой срок еще в 1939-м — на флот во Владивосток. Алексею Максимовичу, а тогда просто старшекласснику Алеше Павленко, не пришлось заканчивать 10-й класс — его, семнадцатилетнего, забрали в 42-м. «Накинули» лишний год и направили из Белогорска в школу снайперов в Приморье. А через полгода новоиспеченного снайпера вместе с такими же молодыми и необстрелянными загрузили в эшелоны и отправили на запад.

— Ехали мы в теплушках на 30 человек. Посередине — печка-буржуйка. Кормили горячим на больших станциях, а так — сухпаек. Спать не на чем было. Все необходимое добывали по дороге — где только ни придется. Однажды выпрыгнули мы из вагона ночью, нашарили какие-то мешки и прихватили их. Думали — сено, а оказалась сухая морская капуста. Так мы на этой морской капусте и ехали всю дорогу до Урала — разложили ее себе на нары, чтобы мягче.

Когда эшелон его проходил мимо Белогорска, новобранцу удалось даже сбегать в самоволку домой.

— Прямо с поезда домой сиганул, — смеется Алексей Максимович. — Дома мать и тетка — и радость и слезы. Накормили меня, водкой угостили — кусок сала и две бутылки с собой дали.

«А фронт гудит»

На этом воспоминания о доме кончаются, им на смену приходят фронтовые будни.

— Привезли нас на маленькую станцию, высадили, смотрим: сторожевая будка, в ней штаб, а рядом — фронт гудит, — рассказывает Алексей Павленко. — Утром всех распределили. Я попал на Никопольское направление, в 5-ю ударную армию стрелком. А на третий день раненько в бой. И мы за первую же атаку человек 40 потеряли, и снова атака. А на следующей меня ранило осколком.

После ранения его отправляют на курсы артиллеристов — фронту нужны специалисты по истреблению вражеских танков. Уже будучи наводчиком противотанковой пушки, он попадает на 4-й Украинский фронт, в 28-ю ударную армию.

— Это был уже 44-й. Меня назначили начальником орудия — на весь батальон было две противотанковые пушки, — вспоминает Алексей Максимович. — И как раз первое пополнение — прибывают к нам в батальон 122 грузина. Из них двое-трое по-русски понимают маленько, а остальные — ни бе ни ме. Но как они пели! Обучать их было совершенно невозможно — забрали. Прислали вместо них пополнение из заключенных из саратовской тюрьмы. Я тогда исполнял обязанности комвзвода. Самый маленький срок у этих заключенных был пять лет, а были такие, которых и на 32 года осудили. Но все оказались хорошими ребятами. Говорят мне: «Мы сидели в тюрьме, ждали, когда немцы придут и освободят нас. Тогда мы бы с вами по разные стороны воевали». Я поначалу с подозрением к ним относился, но они ничего — любой бой — они впереди всех, хорошо воевали.

Наступление тогда зависело не только от человеческих сил, но, как ни удивительно, и от лошадиных.

— Пушки тогда лошади таскали. И вот нам для перевозки орудий прислали «монголок». Диких лошадей в степи наловили — и к нам. Вот мы их объезжали, — смеется Алексей Максимович. — Пока наступали, в каждой деревне, если у кого есть лошадка — забирали, а взамен оставляли «монголку». Так пока до фронта добрались — обзавелись русскими лошадьми.

Польши русский солдат

Воевал он со своей пушкой в Глуске, Слуцке, Барановичах и Бресте. Шел с нею по Польше. Про наступление в Польше у Алексея Павленко противоречивые воспоминания: осторожные поляки с подозрением относились к наступающей советской армии.

— У немцев такой порядок был: они, когда уходили, деревню сжигали, — рассказывает он. — Мы, когда в Польшу пришли, удивились — там меньше спаленных деревень было — дома-то кирпичные. В Польше к нам настороженно относились — все спрашивали, будут колхозы у них или нет. Но были и доброжелательные крестьяне: угощали нас фруктами, овощами.

Он дошел почти до самой Варшавы. И пошел бы дальше, если бы не разлетевшийся над его головой на сотни кусочков и едва не разнесший его жизнь вдребезги немецкий снаряд. За 40 километров до польской столицы 28-ю армию перевели на 2-й Белорусский фронт. Нужно было форсировать Западный Буг. Эта операция и стала для Алексея Максимовича роковой.

— Немец стоит на той стороне реки, мы — на этой. Меня комвзвода отправляет в штаб узнать, где переправа. Я пробежал до берега метров 50, слышу, снаряд «запел», и чувствую — мой, — уходит в воспоминания фронтовик. — Упал я под березу и не успел земли коснуться, как он в ветвях разорвался. Я, как пришел в себя, ощупал — вроде живой, правая нога только болит — голень насквозь осколком прошило. Я, на карабин опираясь, до своих дошел, а там меня на телегу погрузили — и в палатку, где раненых принимают, повезли. Рана была такая — 16 на 11 сантиметров дыра. Оперировали меня чуть не полдня. А потом начались эвакогоспитали. Я даже дней пять в Освенциме пролежал — там к тому времени все прибрали и наших раненых размещали. Под конец оказался в столице — ну Москва она и есть Москва: везде махорку давали, а тут — папиросы! Долеживал я где-то на Волге в бывшей княжеской усадьбе — там тоже госпиталь был. К концу 44-го года нас, человек 15 выздоравливающих, отправили на офицеров учиться в Калининское военное училище технических войск. Оно тогда в Москве базировалось.

На параде как на параде

За время обучения в училище Алексей Максимович и огнеметным делам научился, и подрывным, и с химическим оружием дело имел. А в 45-м неожиданным для себя образом попал на парад.

— Начались у нас тренировки — часа по четыре строевой каждый день, — рассказывает он. — И первого мая парад был — мы там прошлепали мимо Сталина. Думали, на этом все и закончится. Но у нас все строевая за строевой продолжаются. И сапоги начищай — чтобы не меньше получаса. Как оказалось, готовили нас к Параду победы, в котором мы и поучаствовали 24 июня 1945-го. А потом срочно давай готовить к параду физкультурников. Ну это одно удовольствие было: раздеваемся до трусов — и старшина командует каждые полчаса: «На левый бок повернись, на правый».

Но долго загорать им не дали, и на парад физкультурников Алексей Павленко так и не попал. Зато попал домой. Правда, уже уволенный из армии из-за того самого ранения.

— У меня началась гангрена. Отправили меня по месту жительства в белогорский госпиталь. До дома я из европейской части добирался 16 суток, — говорит Алексей Максимович. — А когда приехал, выяснилось, что лечить мою болезнь в нашем госпитале некому. Хирург говорит: выход один — ногу резать. Ну я, конечно, не дал — столько страху натерпелся, чтобы теперь дома ноги лишиться. Но больно было ужасно — если сильную боль за 100 процентов взять, то гангрена — это все 120.

Здоровье и жизнь ему спасли хирурги хабаровского госпиталя, где Алексей Максимович пролежал несколько месяцев. Выписали его уже в 47-м. Он вернулся в Белогорск на костылях. «На такого девчонки не очень-то зарились», — вспоминает ветеран. Но без пары он не остался. После курсов бухгалтеров устроился на работу по специальности и уже на службе встретил будущую супругу, которая родила ему двоих сыновей. Он ни на что не жалуется — ни на пережитые фронтовые тяготы, ни на ставшую уже привычной боль и расшатанное здоровье, ни на то, что довелось пережить жену и многих однополчан. Что-то такое вынес он с той войны, что не позволяет жалеть себя.

Возрастная категория материалов: 18+