Немка в этой интеллигентной, умной и очень привлекательной женщине угадывается даже сегодня.Немка в этой интеллигентной, умной и очень привлекательной женщине угадывается даже сегодня.

Немец — это приговор

Анна Ароновна Гребенюк вспоминает, как тянула кружку под струю парного молока. А еще — аккуратный, новый штакетник в родительском доме. Это самые приятные воспоминания из той, другой жизни, где им не стало места. Сколько ей тогда было? Совсем маленькая, немецкая девчонка, которую дразнили «фричкой». Она не обижалась. Ведь имя ей Аманда, дочь Арона Ароновича и Екатерины Исааковны. Его фамилия Дик, она в девичестве Эверт. Немцы. Перед войной это обстоятельство было равносильно приговору.

Она бережно хранит свидетельство о рождении. Ветхий бумажный прямо-угольник, в котором место рождения: село Блюменорт, Амурская область. Подписи: председатель сельсовета Левен, делопроизводитель Фот. Такие же немцы были рядом, их было много. В поте лица трудились, славили партию и Сталина, осуждали фашизм. Еще в конце 20-х они основали в Приамурье 8 национальных сел и несколько колхозов. К началу войны от них не осталось камня на камне. Амурским немцам постоянно не прощали собственных корней.

— В момент моего рождения папа в тюрьме сидел, а когда вышел, то я уже окрепшим ребеночком была, — вспоминает детство Аманда Ароновна. — Помню, жили мы в Верхней Полтавке, отец работал водителем. Мама рассказывала, как ее братьев прямо в поле арестовали. Троих скоро выпустили, а судьбу четвертого мы узнали только после реабилитации в 1957-м. Оказывается, его расстреляли в благовещенской тюрьме спустя неделю после ареста.
Как перед войной всех немцев увозили, я не помню. Знаю лишь, что наша семья одной из последних оставалась.

Только осенью 41-го за нами пришли. Погрузили в «кошовку», разрешили взять постельное белье, часы и одежду. Мама очень стойко держалась. Я хорошо помню, как по дороге выглядывала из под теплого одеяла, все пыталась угадать — куда везут.

Дальше ссылать некуда

На пересыльном пункте в Экимчане, прямо на сцене клуба появилась на свет маленькая Зузанна. Детей Екатерины и Арона стало четверо, но в семье не прибавилось — отца угнали в трудовую армию. Он будет до конца войны и даже дольше валить лес в Бурейском районе. Екатерине грозила та же участь, а их маленьким девчонкам — детский дом. Но волей обстоятельств малыши не остались без матери.
— Мамин отец видимо чувствовал приближение войны и прекрасно понимал, чем это грозит немцам. За несколько лет до этого уехал из Константиновского района (на тот момент Тамбовского) на север, стал учительствовать в Селемджинском районе. Ссылать дальше уже некуда. Нас к нему в Семертак отправили. Кстати, маму спасло от трудовой армии только рождение Зузанны — семья считалась многодетной. Государство не стало взваливать на себя такую обузу. Как к нам русские относились? Да ведь мы в одних фуфайках ходили. Они также в нужде и постоянном страхе жили. Наша жизнь была похожей.
Чистокровная немка в этой интеллигентной, умной и очень привлекательной женщине угадывается даже сегодня. Она грамотно говорит по-русски, всю жизнь прожила в Амурской области. Однако глаза, волосы, прическа, лицо, манера поведения и даже речь выбиваются из общепринятого представления о женской красоте.

С Россией до конца

Не могу удержаться от главного вопроса: «Вы ведь понимали, что война идет с Германией. Какие чувства испытывали по отношению к той стране, к тем солдатам, что топтали нашу землю?» Ее ответ поразил.

— Я никогда в жизни не скрывала своей национальности. Даже в паспорте, до тех пор, пока не исчезла графа «национальность», всегда указывала свою принадлежность к немецкому народу. Но и тогда, и сейчас я — русская патриотка. Мои предки еще при Петре Первом в России оказались. И мы остаемся с ней до конца.

Конечно, в годы войны маленькую Аманду мало беспокоили идеология и лозунги. Вместе с другими голодными ребятишками обдирали лебеду и крапиву, радовалась, когда дед приносил с рыбалки хариусов, иногда перепадала кожура от картошки, что толкли маленькой Зузанне.

— Мама с бабушкой по вечерам при свете печного огня рассказывали библейские сказки. Говорили шепотом, опасно было показывать свое уважение к религии. А потом дедушка утонул. Мама ходила раз в неделю в соседнее село отоваривать продуктовые карточки. Мы все съедим быстро, пару дней до очередного похода за продуктами сидим голодные. Мама сама не ест, нам по кусочку остатки делит. Как День Победы встречали — не помню. Не до того видно было.

Солома для валенок

В 46-м вернулся из трудовой армии Арон — глава семьи. Живой. Всех перевез в Коболдо, а через год Екатерина Исааковна родила мальчика. Женщина была хорошей портной, что помогало выжить большой семье. Обшивала все Коболдо, берясь за любой заказ — от лифчиков до верхней одежды. Позже семья переехала жить в пекарню, там же мама хлеб стряпала. Девчонки учились.

— Как-то быстро давление властей ослабло. Я в 54-м получила паспорт, меня уже никто не заставлял ежемесячно ходить отмечаться в комендатуру. Отучилась, вернулась в Константиновский район в худых валенках — солома торчала. В торговле 40 лет. Вот вы спрашиваете — не тянет ли на историческую родину? Я 50 лет только здесь прожила, трое детей в Благовещенске, кругом родные и знакомые. Даже по-немецки с трудом общаюсь, хотя и писала, и читала в молодости.

Аманда Ароновна перебирает в памяти близких родственников, которым судьба уготовила быть немцами в довоенной России. Участь многих незавидна. Трудовая армия и Бамлаг поглощали людей семьями и целыми селами. А они продолжали верить в правое дело и победу над фашизмом.

— Когда дело к хрущевской оттепели пошло, наши преподаватели получили специальное закрытое письмо из центра. Там говорилось о развенчании культа личности Сталина. Они нам рассказывают, а мы не верим в это. Спорили с учителями, доказывали им, что не виноват Сталин, дескать, время такое было…

Они часто перезваниваются с Зузанной. Той самой, что родилась на сцене клуба в Экимчане. Аманда просит младшую сестру не тратить пенсию на телефон. Та успокаивает, мол, здесь связь дешевая. Зузанна в Германии — дети увезли. Но звонит часто. Скучает.

Назначен фашистским пособником

Все немецкие села славились своими специалистами. Некоторые из них были приглашены в константиновскую МТС Брехневым на работу. К примеру, Петр Иванович Нейфельд работал литейщиком, Яков Дмитриевич Нейман — самый первый комбайнер. Двадцать колхозников немцев во главе с Дригером Давидом стали участниками ВДНХ в Москве. Дригер расстрелян в 1938 году. Судьба остальных также незавидна. Брехнев за приглашение немцев на работу ко всему прочему назван фашистским пособником.

Есть масса других трагических фактов из жизни амурских немцев. К примеру, в 1931 году в селе Блюменорт Амурской области создан колхоз «Сигнал». Его основатель — учитель начальной школы Гардер Абрам Абрамович. В 1938 году он осужден к 10 годам концлагерей. Рядом — в селе Эйхенфельд располагался немецкий колхоз им. Тельмана, под председательством Генриха Генриховича Блока. Погиб в тюрьме в 1939 году.

Продолжение следует.

Возрастная категория материалов: 18+