Экспозиции станут зрелищными

— Елена Ивановна, музей сегодня меняется, это назревшая необходимость?

— К сожалению, настало время музею измениться. К сожалению — потому что нынешняя экспозиция  высококлассная, и мне тяжело с ней прощаться. Она была  построена в 1986 году московскими художниками и  ценна тем,  что  архитектура старинного здания и решение экспозиции гармонируют  друг с другом. Прекрасно смотрится галерея, которая замыкается Албазинским острогом. Она уникальна, нигде подобного я не встречала. Эта арочная анфилада — как связь времен, она втягивает в себя, помогает совершить погружение в историю. Но я понимаю, что экспозиция физически устарела, что время требует иных решений.  

— Что именно поменяется в экспозиции?

— Мы меняем все принципиально, открываем новую страницу в жизни музея. От коллекционно-тематического принципа построения экспозиций  переходим к сюжетно-образному. Это будет наиболее очевидно в Албазинском зале. Экспозиции будут зрелищными, с мультимедийными эффектами. Это важно, у нас плохо с фантазией стало, мы хотим, чтобы нам все показали, рассказали и озвучили.  Должно ощущение возникать, что ты попал  внутрь исторического события.

— Проект реконструкции 15 залов музея делают москвичи, как вы на них вышли и как  происходит эта работа?

— Мы написали заявку в ФЦП «Культура России» на создание архитектурно-художественного проекта 15 залов музея и стали думать, с кем нам сотрудничать дальше. К сожалению, в Благовещенске нет дизайнеров, знающих нашу специфику. Кроме того, нам хотелось чего-то нового, чтобы художники посмотрели иначе на то, что нам привычно. Коллеги из столичного Государственного  исторического музея, к которым я обратилась, сказали, что сотрудничают с  группой «Бюро Арт Проект», и довольно успешно. В самой Москве таких бюро — считанные единицы. Мы вышли на эту команду и попросили представить нам эскизы, объяснили, что и как мы хотим. Весь проект мы должны получить к середине декабря — по всем залам. Нельзя делать один зал в одном стиле, другой в другом.

— Когда будет  реализован этот проект?

— Сложно ответить. Цена вопроса одного Албазинского зала, включая все технологии,  — больше 10 миллионов рублей. Думаю, каждый зал из остальных 14  потянет на сумму от трех до пяти миллионов. Залы природы дорогие — чучело крупного животного  стоит 150—200 тысяч рублей. Мы рассчитываем, что федеральный бюджет выделит на эти работы 7 миллионов рублей, надеемся и на  спонсорские средства. Если все сложится,  в конце 2014-го — начале 2015 года Албазинский зал у нас появится. На мой взгляд, это реально. Если найдутся средства, остальное не проблема.

За Албазино приходится бороться

— Албазинский зал будет самым масштабным. Почему такое внимание именно Албазину?

—  Это исторически памятное место. Но если раньше у нас в музее было ограничено количество подлинных музейных предметов, связанных с Албазином, то сейчас они есть. Декорации — это зрелищно и важно, но главное — показать подлинные предметы, археологические находки, которых у нас более четырех тысяч единиц хранения. Да еще порядка тысячи хранится в музее в  Албазине. Это уникальные предметы, которых больше нигде нет, единственные в своем роде.

Было время, когда мы стали редко вспоминать об Албазине, потому что прекратились археологические раскопки, Албазинский музей стал сельским. Средства не вкладывались, проблемы росли. В  каком виде мы принимали в 2009 году Албазинский музей в областное подчинение — это был тихий ужас. Он же был удивительный в своем роде, когда строился. А то, что я увидела в 2009 году, меня повергло в шок. Отопления не было, экспонаты свалены в кучу, любая учетная документация отсутствовала. Это было жалкое зрелище. Мы приняли все это в областной бюджет, и началась  ежедневная работа по капитальному ремонту, созданию новой экспозиции. Не все шло гладко. Ремонт начала делать фирма, которая  посчитала почему-то, что это халтура, строители делали все плохо и не вовремя. Я разорвала с ними контракт, мы долго судились, и отсудили все. Буквально на днях мне принесли уведомление, что начали поступать от них выплаты — где-то около двух миллионов рублей.

— То есть как 360 лет назад шли сражения  за Албазино, так и сейчас за него приходится бороться?

— Мы боролись, потому что нельзя так к Албазину относиться. Но самое ужасное, что за тот год, который мы в этой борьбе потеряли, нам жители Албазина перестали верить. Мы разрушили старый музей, а новый не создали. И нам пришлось доказывать, что у нас глобальные цели. Когда наконец-то  мы открыли музей в декабре 2011 года, это был как полет в космос.

Родоведы реконструируют жизнь предков

— В 2014 году будет отмечаться 100-летие с начала  Первой мировой войны. В России нет ни одного памятника героям этой войны, погибшим на фронтах. В музее как-то  будет отражена эта дата?

—  К сожалению, по этой теме у нас материалов вообще никаких нет. Известно, что в Первой мировой  участвовал казачий корпус. Как жил Благовещенск в эти годы, какое было патриотическое движение в тылу — мы не знаем,  нет документов. Мы направили заявки в поисках документов и фотографий, свидетельствующих об участии амурчан в Первой мировой войне, в разные архивы, но что мы получим, я не знаю. Мы можем запланировать такую экспозицию. Но наша  коллекция очень небольшая.

— И это понятно — после революции  люди избавлялись от таких документов,  потому что в лучшем случае за них можно было попасть в тюрьму, в худшем — расстаться с жизнью...

— Да, действительно так. Думаю, что празднование столетия даты  подтолкнет архивы к открытию таких документов и нам будет проще найти то, что интересно амурчанам. Хотя я знаю, что это кропотливая, многолетняя и ничего не обещающая работа. Я с большим уважением отношусь к людям, которые занимаются  поиском своих корней. Они пишут, ждут, снова пишут. Я восхищаюсь их работой.

—  В Благовещенске много таких людей,  ищущих свои корни, краеведов и родоведов?

— Их несколько десятков человек, они к нам постоянно обращаются. Поиск корней —  это работа не одного поколения, кто-то начинает и передает своим детям,  они продолжают поиски, выстраивают генеалогическое древо. Родоведы  удивляют не просто сведениями, кто в семье кому кем приходится, но знанием — где жили их предки и как, чем занимались, чем увлекались. Они не просто восстанавливают родственные связи, они реконструируют жизнь предков.  А это и есть цель краеведения. Есть такой философ Николай Федоров, его идея патрификации (воскрешения  предков) — это как раз миссия краеведческих музеев, особенно муниципальных и сельских.  Они решают главную задачу соединения поколений.

Даже в нашем музее редко кто, рассматривая фото, скажет: это мой дед. В основном для большинства это незнакомые лица. А в селах все друг друга знают. Если дед был Героем Соцтруда и портрет его висит в музее, гордость за него передается из поколения в поколение. Такие музеи несут сакральную миссию, и никакое другое учреждение ее на себя не возьмет.

«В моей семье говорить о прошлом запрещалось»

— А лично вы занимаетесь родоведением, ищете свои корни?

— Лично я? Нет, не занимаюсь.  

—  Почему? Вы и так все знаете?

— Если честно, ничего не знаю. Мои  родители приехали на Дальний Восток с запада.  Отец был сначала военным, затем работал в энергетике, занимал руководящую должность. Родились мы с братом в Райчихинске, потом жили во Владивостоке, Хабаровске, затем вернулись в Благовещенск. Летом нас отвозили на запад. Считалось, что наша родина там, а здесь мы просто работаем.  И потом, не было принято в нашем поколении рассказывать о корнях. Если мы что-то начинали спрашивать, нам строго говорили: нет, не надо. Только потом я  выяснила, что мой прадед со стороны отца был священником. Но это знание в семье всегда было под жутким запретом. Если  иногда в разговоре что-то  проскальзывало, то все сразу замолкали.  У матери схожая  история — она росла в семье, которую признали кулацкой, мамины  родители в годы войны погибли, и моя мама прошла через Сибирь и детские дома, потом жила у родственников, и все рассказы о маминых родителях тоже были под строжайшим  запретом.  То есть у меня никогда не было ни бабушек, ни дедушек. А ведь на самом деле не родители, а именно бабушки и дедушки рассказывают своим внукам о взаимосвязи поколений.  У нас же говорить о прошлом запрещалось вообще. Родители все унесли с собой.

«До сих пор отмечаю День взятия Бастилии»

— Директор музея – для вас  это должность, призвание, наказание или состояние души?

— Во-первых, это случайность. Это не было  осознанным выбором. Мой осознанный выбор — это история. Для меня история —  не даты и не факты, это взаимосвязи. Я никогда ничего не зубрила, но всегда  представляла. Я до сих пор отмечаю 14 июля — День взятия Бастилии, я настолько прониклась той эпохой, что представляла себе, как это происходило,  в деталях и подробностях.  Самые скучные сюжеты из истории я оживляла в воображении. Мне очень нравится советская история, при всей своей коммунистической идеологии, со съездами партии. Я находила такой подстрочник, что все это начинало во мне жить отдельной от учебника жизнью.

— О музейной работе не  мечтали?

— Нет, не мечтала. Я защищала диссертацию и собиралась продолжить работу в высшей школе. Но нужно было подождать некоторое время, чтобы там появилось место. И так я попала в музей. Можно сказать, случайно.

Работала в музее, что-то вокруг  менялось, и мне предложили эту должность. И тут началась ломка. Многому  пришлось учиться. Самое важное все же — не ставить на первое место административно-хозяйственную работу. Это только кажется, что она у директора должна быть на первом месте. Ничего подобного, это второстепенно. Первостепенна   реализация творческих возможностей своих и коллектива и той миссии, которая заложена в музее. Для чего я работаю и  кому это нужно — вот вопрос, который стоит на первом месте. Интересна тебе работа, знаешь  ты, как ее сделать и какой результат получить, — вот это главное.    

Взгляд на историю сквозь деньги

— Вы защитили кандидатскую  диссертацию,  темой которой стали, как ни странно,   деньги. Это больше к экономике относится, чем к истории?

—  Моя тема была посвящена финансово-денежной деятельности политических режимов. Мне показалось, что это оригинальный взгляд на историю гражданской войны. Деньги — очень утилитарный предмет. Кроме того, это уникальный исторический источник и документ. Оказалось, что можно найти  знаменатель, объединяющий так называемых красных и белых. Если оставить в стороне политические  методы, то их экономические методы — одни и те же. В реализации экономической  политики и «красные», и «белые» реализовывали одни и те же формы управления экономикой — рыночную, рыночную с участием государства и государственную модель.  Колчак сначала объявляет рыночную свободу, но эта идея не укладывалась в реальность гражданской войны. И Колчак ввел  методы государственного регулирования —  контроля, реквизиции,  объявил монополию на те или иные виды товаров. И в конечном итоге он  пришел к полному государственному управлению, то есть к  ручному управлению экономикой. И то же самое делали большевики, хоть и немного  в другой последовательности. Ничего красного и белого,  одни и те же этапы.

— А сейчас  вы продолжаете наукой заниматься? Докторскую диссертацию готовите?

— Для этого мне надо было уйти в высшую школу и заниматься наукой. Все-таки в музее сейчас превалируют зрелищность и культурно-развлекательные формы.  Академическая наука в музее, как таковая, сегодня не востребована,  она ушла в высшую школу.  Наука для меня  не самоцель.  Нельзя утверждать, что ученой степенью определяется уровень интеллектуальных достижений.  А совместить работу директора музея и докторскую диссертацию —  невозможно. Для докторской диссертации  надо найти новые источники, в том числе иностранные, проехать по архивам,  надо уйти в докторантуру, выйти с научной гипотезой. Это отдельная колоссальная  работа.

15 музейных  залов ожидает реконструкция

Амурский областной краеведческий музей ждет серьезное преображение  —  сейчас московская фирма «Бюро Арт Проект» создает  архитектурно-художественный проект реконструкции 15 залов музея.  Проект будет готов к середине декабря. Каким станет главный музей области, рассказала его директор Елена Пастухова.  Предлагаем читателям АП заглянуть в музейное будущее.

Метеорит и мультимедиа

После реконструкции последовательность экспозиционных залов сохранится. Первый зал будет вводным. Посетителей  встретит мультимедийная конструкция — экран во всю стену, который будет управляться за счет соединенного с ним сенсорного экрана. На большой экран можно вывести любую информацию об Амурской области — о городах и районах, об ее экономическом потенциале,   населении,  природных богатствах и климатических условиях.

В центре зала на вращающейся платформе с подсветкой установят уникальный предмет — Усть-Нюкжинский метеорит.

На противоположной  стене тоже появится мультимедийный экран, где будут демонстрироваться отдельные сюжеты, связанные между собой, по экономике области, рассказывающие  о  гидроэнергетике, космодроме, сельском хозяйстве. Здесь же разместится  коллекция  минералов.

От динозавра к водопаду

Ожидается, что следующий зал вызовет неизменный восторг у маленьких посетителей музея — ведь там их встретит  макет динозавра в натуральную величину. Без палеонтологической коллекции уникальность Амурской области была бы представлена неполно.

Следующие два зала  посвящены  природе Приамурья. Здесь будут максимально использованы мультимедийные технологии, в том числе купольный звук, имитирующий голоса птиц, лесные шорохи и журчание воды, а также интерактивный пол.  Проектом предусмотрен и  натуральный водопад, который будет плавно перетекать в интерактивную реку  под ногами посетителей.

— Оригинальность в том, что в проецируемой на пол реке будут плавать рыбы, которые водятся в Амуре,  в натуральную величину, их можно рассмотреть во всех подробностях, — рассказывает Елена Пастухова. – Будет также интерактивная стена, на которой можно полюбоваться взлетающими  журавлями и понаблюдать за другими представителями амурской фауны. Сохранятся и чучела животных, к имеющимся добавятся новые.

Албазинский зал пригласит в острог

Главным итогом реконструкции станет появление Албазинского зала. Экспозиция будет представлять собой сюжет из истории острога.

Острог будет смоделирован  за счет построения башен, крепостной галереи, стен. Все будет зашито в дерево, в бревна, которые будут создавать иллюзию крепости изнутри. Вдоль стен появятся фрагменты смотровой и угловой башен.

Посетители смогут  подняться по  крепостной галерее, как  в натуральных острогах, и посмотреть в окна-бойницы.  Зрелище обещают незабываемое. Например, в одном окне можно будет увидеть  характерную излучину  Амура, албазинцев, которые строят жилье, пасут скот. В другой бойнице видно, как приближается маньчжурская конница. В третьей —  плывущие по Амуру джонки и маньчжурский лагерь на противоположном берегу.  Такое  перемещение во времени и пространстве обеспечат мультимедийные технологии.  

Ощущение погруженности в историю дополнят восковые фигуры албазинцев, чьи лица будут персонально восстановлены по черепам, найденным при раскопках в  Албазине.

Подлинности происходящим событиям добавит  купольный звук, который будет воссоздавать шум реки, удары весел о воду, стук топора, мычание коров, детские голоса. «Ведь в Албазине  не просто гарнизон стоял,  там были семьи,  дети рождались. Не случайно был один детский череп найден среди останков», — поясняет Елена Пастухова.  

Дети смогут примерить на себя шлем, взять в руки пищаль и копье. Но главная ценность  албазинского зала, по словам директора музея — подлинная коллекция артефактов, насчитывающая более пяти  тысяч единиц.

Из Албазина  в современность

Побывав в Албазине  17-го века, посетители сразу переместятся в век 19-й, который для амурчан важен в первую очередь основанием  Благовещенска. Этому событию будет посвящена отдельная экспозиция. Конец 19-го века — золотое время для Благовещенска, который был центром купеческой, торговой, культурной и духовной жизни. Его население в два-два с половиной раза превышало население Хабаровска и Владивостока.

Экспозиции первого этажа заканчиваются 19-м веком, история 20-го века начнется на  втором этаже музея. Там впервые появится экспозиция, посвященная событиям русско-китайской войны 1900 года и обороне Благовещенска от нападения ихэтуаней.

Будут  отражены и  русско-японская война 1904—1905 годов, а также участие амурчан в Первой мировой войне.

Зал Гражданской войны меняться не будет,  его уже обновили, а вот следующие залы тоже будут построены заново. Появятся новые экспозиции, рассказывающие  о 20—30-х годах прошлого века, индустриализации и коллективизации, будет отражен период политических репрессий, отдельный зал посвятят участию амурчан в Великой Отечественной войне 1941—45 годов и войне с милитаристской Японией.

Послевоенный период, строительство БАМа и Зейской ГЭС также найдут отражение в музейных залах. Завершит экспозицию зал, посвященный  современной истории Амурской области начиная с 1991 года.

ЦИФРЫ

150 тысяч предметов по природе, истории и культуре Приамурья хранится в фондах музея.

40 выставок, освещающих прошлое и настоящее области, проходит в музее ежегодно.

130 тысяч человек за год посещают музей.