Фото: kinopoisk.ruФото: kinopoisk.ru

Перфекционизм Линклейтера, профессионального и давнего игрока на поле современного реалистичного кино, продолжает удивлять общественность, хотя за столько лет можно было и привыкнуть. Чего стоит только трилогия, состоящая из фильмов «Перед рассветом», «Перед закатом» и «Перед полуночью», в которой он не только задолго до создателей саги «Сумерки» использовал время суток в названиях, но и успешно реализовал многолетний эксперимент. Итан Хоук и Жюли Дельпи начали сниматься в трилогии в 1995 году и закончили в 2013-м: два девятилетних промежутка между частями цикла обосновывались не какими-то там приземленными продюсерскими соображениями, а необходимостью терпеливо подождать возрастных изменений актеров. 

Делая такое кино, режиссер стабильно рискует — слишком многое зависит от обстоятельств. Условия работы над «Отрочеством», в частности, подразумевала и возможный уход из жизни самого Линклейтера. В этом случае довести дело до конца должен был Итан Хоук, который снимается чуть ли не в каждом проекте постановщика. Трагедии не произошло, никто из актерского состава за 12 лет не скончался, не сменил пол и не ушел в монастырь, и даже дочь режиссера, закапризничавшую было на полпути, удалось уговорить не бросать начатое. При этом сам съемочный процесс занял всего 45 дней, а результат заставил вспомнить об авторе «Нации фастфуда» и «Помутнения» как о художнике, способном основательно встряхнуть привычное кинематографическое болотце. Сам он выпускает в свет по фильму в два-три года, заполняет полочки премиями Берлинского кинофестиваля, где постановщика особенно любят, и наверняка планирует еще что-нибудь эдакое.

Склонность режиссера к самоповторам и тотальной разработке найденной жилы никого не смущает. Похоже, мир готов с довольно короткой периодичностью окунаться в семейные отношения совершенно посторонних людей только потому, что они  оказываются по разные стороны экрана. Линклейтер с легкостью превращает любой кинотеатр в домашний, причем поднимать любые проблемы, будь они политические, семейные или общечеловеческие, до уровня центральных он не спешит. Зритель, вытерпевший почти три часа истории о взрослении мальчика с санта-барабаровским именем Мейсон, волен сам решить для себя, о чем была только что закончившаяся картина. Наиболее подходящим по всем параметрам ответом будет «ни о чем», здесь даже редкие конфликты притушены до минимального уровня, а бытовое насилие, первый враг современной семьи, подается как ее досадная составляющая.

Наверное, поэтому гораздо интереснее наблюдать не за главным героем, а за окружающими его взрослыми. Они за 12 лет сюжета меняются совершенно иначе и при этом, как персонажи, прописаны куда отчетливее стремительно теряющего интерес к окружающей действительности юнца. Конечно, приходится старательно отфильтровывать все сугубо американское, коим Линклейтер заполняет существование своих героев: все эти вечеринки, таблички «за Обаму», школьники, поющие гимн Техаса и дальние родственники, презентующие мальчику ко дню рождения одновременно библию и ружье. Такие архетипы положительно отражаются на мнении звездно-полосатых домохозяек, однако сам фильм благодаря им едва-едва не превращается из авторского кино в мыльную оперу, сжатую до нескольких часов.

Ружье, подаренное мальчику, все же выстрелит, но под строгим контролем и в неодушевленную цель. Это касается вообще всего сюжета: режиссер выворачивает наизнанку обычный диалог кино и зрителя, строящийся по принципу «того, что с вами никогда не произойдет». «Отрочество» доказывает, что любая история достойна экранизации, даже если она необычайно скучна. При этом определяющие моменты отражаются на героях не так, как это всегда бывает в фильмах: покинутый папа не становится алкоголиком-наркоманом, хотя имеет к этому все предпосылки; пьющий отчим не попадает за решетку за преследование съехавшей от греха подальше семьи; даже прошедший Ирак солдат ограничивается пивком за обедом и, в общем-то, никому не доставляет особых неприятностей. Все не то чтобы обещает наладиться — просто не требует этого, потому что жить можно.

Чтобы показать, что жить можно, но сложно, нас и окунают в этот 12-летний цикл: Патриция Аркетт теряет былую красоту, Итан Хоук меняет внешность рок-звезды среднего масштаба на благополучный лоск (и даже читает сыну небольшую лекцию об этом процессе), да и сам Мейсон проходит путь от розовощекого первоклассника до пугающего худобой эмо-боя. Где-то посередине все эти люди необычайно милы, а беспощадность времени — ну, здесь не боятся и этого, а если и решают слегка всплакнуть, то не находят понимания у близких. Сегодня 18, завтра 45 — главный герой, тот и вовсе становится похож на сварливого старика, как только узнает, что ему не подарят машину. Фоном мелькают важные, но неотчетливые жизненные неурядицы, которые оптом берет на себя персонаж по имени Мама: то есть «Отрочество», которое, естественно, начали равнять с книгами Горького и Толстого, получается довольно беззаботное.

Под конец Мейсон начинает рассуждать в духе героев более ранней картины Линклейтера — «Нации фастфуда», однако рассуждения эти уже не привлекают вызовом и революционностью, просто мы должны знать, что будь на то воля молодого человека, общество давно бы уже провалилось к чертям вместе со своей тягой к контролю. Даже такое выгодное для сюжета и простое для визуальной демонстрации чувство, как внезапное одиночество, вызванное изменой любимого человека, подросший мальчуган умудряется самым наглым образом игнорировать. Упрекая людей в том, что они общаются не друг с другом, а с профилями в социальных сетях, Мейсон  довольно комичен: любой такой профиль выглядит более интересным собеседником, нежели он. Надо сказать, что окружающие сильно способствуют этому: ровесников интересует трио выпивка — наркотики — секс, причем желательно комплексно, взрослые увлечены поиском покоя, социум вообще застыл в провинциальной тоске: вот, может, Леди Гага в соседнем городе выступит.

Как итог мы имеем совершенно рядовую для Линклейтера картину, вышедшую в нужное время и потому способную забрать многое из того, на что претендует. Примечательно, что фильм должен был называться «12 лет», если бы не Стив МакКуин со своим «Рабством». Такое название стало бы куда более честным, потому что это так. Не уверен, что каждый с радостью ознакомился бы с этим периодом жизни Мейсона и его семьи. Ожидание и любопытство, заставляющие зрителя выдерживать эти бесконечные диалоги о том, что дома положено быть не позже 10, а чтобы кушать, нужно работать, в результате вообще никак не вознаграждаются. Если не считать вознаграждением метамфетаминовую свободу от маминого беспокойства и незапланированных стрижек, которую обретает герой перед самыми титрами. Глядишь, и фотографом станет.

Возрастная категория материалов: 18+