Тайны следователя: «Мне никогда не жалко своих «клиентов»

Фото: rudocs.exdat.com

Об учебе

Я с детства знала, что буду работать в полиции. У меня вся семья милицейская. Когда училась в старших классах, папа сказал: «Институт МВД — это стипендия и бесплатное обучение». Я поступила туда и еще в один вуз на специальность «юрист». Но выбрала школу милиции в другом регионе. Как и всем выпускникам школ, мне казалось, что студенчество — эта такая веселая и беззаботная пора. Но не в моем случае. Занятия шесть раз в неделю. Иногда приходили и в воскресенье, например, чтобы убраться. Приходишь к семи или восьми утра, уходишь около шести вечера. Прогулов в военизированном вузе не бывает. Если ты не придешь на занятия, придут за тобой домой, в казарму. Пропустить можно, только если на соревнованиях или если лежишь в госпитале. Симулировать болезнь тоже бесполезно. Занятия тоже не такие, как в обычных вузах. Мы рыли окопы, делали марш-броски, ходили в походы. И девушки, в бронежилетах, касках, с саперными лопатами, бегали в дождь, в грозу по полю, рыли окопы.

Когда я только приехала учиться и увидела, как мне предстоит жить в ближайшие пять лет, позвонила родителям и сказала, что я бросаю институт. Но родители, конечно, вправили немного мозги. Да и  мама сказала: «Ты подожди немного, тебе понравится». Действительно, через пару-тройку месяцев я втянулась. Особенно полюбила огневую подготовку. Стреляли из различных видов оружия дважды в неделю. Оглядываясь назад, понимаю, что это на самом деле было веселое время.

Из развлечений у нас были концерты. Когда приезжали звезды, нас ставили в оцепление. Это было круто— стоять совсем рядом со сценой и видеть вблизи артистов.

О самом страшном

Я училась на следователя и после распределения попала в соответствующий отдел. Помню, как мне дали первую пачку дел и сказали: «Расследуй». А я была совершенно не готова к этому слову. Думала, что будет куратор, который поможет и направит и главное — будет проверять мои действия. А тут полная свобода. И я поняла, что с этого дня буду ходить по лезвию ножа. Нельзя схалтурить, нельзя оступиться — я же судьбами людей распоряжаюсь, это все серьезно. А чуть что не так и сама могу оказаться под следствием.

Вида крови я не боюсь и над судьбами преступников не плачу. Но помню, когда в первый раз приехала на ножевое ранение, никак не могла поверить, что столько крови может быть в одном человеке и при этом он остался жив. Там все было в крови: потолок, стены — все!

Хотя однажды был случай на работе, который напугал меня до ужаса. Я только начинала работать, и нужно было срочно забрать результаты медэкспертизы из морга. Мне объяснили, куда идти. Я подхожу к зданию, открываю, как мне кажется, нужную дверь, прохожу по коридору и вдруг понимаю, что вокруг меня куча трупов. Я чуть не умерла там от страха. Серьезно! Выбежала сразу же. Но судмедэксперта все равно потом нашла и забрала документы.

О простых и сложных делах

Любимых и нелюбимых дел у меня нет. В основном расследую квартирные кражи, тяжкие телесные повреждения, грабежи, разбои. Быстрее и легче всего раскрывается, конечно, поножовщина. Это когда товарищи напились, и что-то им друг в друге не понравилось, и в процессе ссоры один другого потыкал ножом. Вот потерпевший, вот обвиняемый. А вызвавший милицию — свидетель и собутыльник. Я утрирую, конечно, но это очень типичная модель. Кстати, обворовывают квартиры чаще всего на первых этажах. Выносят бытовую технику, если найдут — золото. Деньги сейчас дома никто практически не хранит. Наличность воруют в основном из сумок возле киосков, магазинов, в общественном транспорте. Кошельки чаще всего вытаскивают у пенсионеров.

Найти виновного — еще полдела. Если он не признает своей вины, ты должен доказать ее сам. Это всегда сложнее, но и интереснее. Ищешь свидетелей, отпечатки пальцев, другие частицы, делаешь экспертизы. Приходится напрягать мозги, где найти доказательства, как их найти. И в 99 процентах случаев доказательства мы находим.

Взятку один раз давали, десять тысяч предложили, чтобы я не закончила дело. Это ограбление квартиры было. Конечно, отказалась! Вообще-то это статья. Были проблемы и с тем, что всерьез девушку подозреваемые и свидетели не воспринимают. Приходят на допрос и начинают «быдлить». Что делать? Фразы типа  «Успокойтесь, пожалуйста, вы на допросе» тут не помогут. Хочешь, чтобы тебя услышали, разговаривай с ними на их же языке.

О пострадавших

Люди часто отказываются понимать, что работа в милиции — это просто работа. Один раз было: приехали мы на квартиру, которую ограбили. Пока криминалисты работали, вышли на лестницу с коллегами покурить. И кто-то смешное что-то сказал, рассмеялись. К нам выходит потерпевшая и начинает выговаривать: у людей горе, а вам бы только смеяться. Но кто ж из людей на работе ни разу не смеялся? Но больше всего из заявителей раздражают растяпы. Потеряют вещь, телефон, например, оставят на лавочке и бегут к нам, как будто мы бюро находок. И тут заявляют, что кража. Но если человек нашел твой телефон, он не преступник, и искать его милиция не обязана.

О зарплате и личной жизни

Зарплаты у следователей хорошие. 50—60 тысяч можно получать. Но эти деньги и разлетаются только так. Когда я начинала работать, машины не было. А чтобы все успевать, нужно работать оперативно. И у меня чуть ли не ползарплаты уходило на такси. Плюс дома не готовишь — некогда. Потому что выходишь на работу и там зачастую и ночуешь. У меня бывало, когда после суточного дежурства приходилось еще оставаться свои дела незаконченные доделывать. Двое суток проработала, пришла домой и сутки проспала. В шесть вечера уйти с работы нереально. Потому что у руководства есть план по раскрываемости. И, как правило, он не выполняется. Уходить начальник раньше не разрешит никому. И если Вася, например, не сдал уголовное дело, все сидят и якобы помогают Васе. На самом деле никто этого не делает, все просто сидят и ждут, когда отпустят, как в школе.

При таком графике женщине устроить свою личную жизнь почти нереально. Из моих коллег замужем в основном только те, кто успел пожениться до работы, в институте. Да и на характер такая профессия отпечаток накладывает. Становишься более жесткой, требовательной. И наблюдательной. Я автоматически отмечу, например, если вещи в комнате по-другому лежать будут. Но сказать, чтобы я стала циничной или впадала в депрессию от того, что на работе вижу ежедневно грязь — такого нет. Наоборот, наверное, более оптимистичной стала. Когда видишь, что у людей случается, свои неприятности мелочью кажутся.

Но если с ролью жены такая профессия еще уживается, то с ролью матери — никак. Ты никогда не сможешь уделять своему ребенку достаточно времени с этой профессией. Поэтому однажды женщине-следователю приходится делать свой выбор: карьера или материнство.

ОБСУЖДАЙТЕ НАШИ МАТЕРИАЛЫ В СОЦСЕТЯХ

Мы есть в Twitter, на Facebook, Вконтакте, YouTube, в «Одноклассниках» и в Instagram.