• Фото: Андрей Ильинский

— Егор, в пять лет вы снялись в первой картине «Вишневый омут». Как попали на съемки?

— На площадку меня привел отец. В картине было несколько детских ролей, меня пробовали на все, но утвердили на роль внука героя, которого играл мой отец. Мы отсняли материала на 11 серий. А так как нужно было выпустить всего две, меня сильно сократили. В итоге остался всего один эпизод, где я сижу и ем горох рядом с отцом.

— Получается, выбор профессии был предопределен?

— Можно и так выразиться. Через год я попал в театр и с шести лет начал репетировать.  Все было как у взрослых: роли, слова, монологи. В детстве у меня не было главных ролей. На протяжении школьной учебы был задействован в четырех спектаклях: «Молва»,  «Рядовые», «Закон вечности» и «Аномалы». В 14 лет первый раз выехал на гастроли в ФРГ. Я тогда снимался в молодежном спектакле про неофашистов — играл злодея,  который в конце пьесы убивает героя.

— Видимо, эта роль как-то наложила отпечаток на характер других сыгранных вами персонажей. Чаще всего режиссеры вас приглашают на роли отрицательных героев. Как вы думаете, почему?

— Мой отец тоже в свое время  долго играл отрицательных персонажей. Все дело в чертах лица, во внешности. Это играет огромную роль в таком жанре искусства, как кино. Здесь в меньшей степени, чем в театре, важен сам артист, его актерская игра. Акцент делают на внешний вид. Мне однажды оператор картины «Нанкинский пейзаж» сказал: «Когда с тобой разговариваешь, у тебя открытый взгляд, но как только камера равняется с твоими глазами и ты смотришь исподлобья, появляется неприятное ощущение». И режиссеры это стали использовать и приглашать на роли злодеев.

«Когда я вышел на сцену в трусах, зал начал смеяться»

 — На фестиваль «Амурская осень» вы прилетели впервые со спектаклем «Семейный ужин в половине второго».  Вам комфортно было играть своего персонажа?

— Эта история о мужчине и женщине, которые встретились через двадцать лет на школьной встрече выпускников, мне близка. Все, что происходит с моим персонажем, происходит и во мне. Те ошибки, что совершает он, совершаю и я. Раньше мне было сложно играть героя, который близок мне по духу, — проще сыграть злодеев. Но здесь постановка настолько правильная и правдивая, что возникает ощущение максимальной приближенности к реальной жизни — люди говорят одно, а делают другое. Поэтому и принимают ее отлично, даже привередливая публика в Москве.

— Почему до этого не получалось играть близкого по духу персонажа?

— Раньше я не был так открыт к своим проблемам, я закрывался от них, не мог с ними выходить на сцену. Сейчас могу посмотреть на свои проблемы со стороны и отнестись к ним с долей иронии. Гениальный режиссер Васильев сказал, что настоящие артисты начинаются после 40 лет. До этого времени идет этап взросления (Егору Баринову 9 сентября исполнилось 40 лет. —  Прим. авт.).

— После сыгранного спектакля в Новобурейском вы сказали, что там выступление прошло лучше, чем в Благовещенске. Почему?

— Мы приехали в Новобурейский с нашей историей и не знали, как зрители глубинки воспримут ее, получим ли мы ту энергию, которая нам нужна, заставим ли мы их плакать и смеяться. Оказалось, переживали напрасно. Они воспринимали спектакль не как критики, а как обычные люди. А нашу историю — как то, что может происходить и в их жизни. Наша жизненная ситуация нашла в их душах отклик. В этом спектакле мне было интересно поделиться своими ощущениями со зрителем. А когда человек рассказывает об этом простым людям, которым это близко, спектакль воспринимается на ура.

— Как вы вообще относитесь к антрепризе? Ведь такие выездные спектакли помимо творчества приносят и заработок.

— Я органично сочетаю в антрепризных спектаклях творчество и заработок. Я вводился в разные постановки, но как-то не складывалось. Несмотря на то что деньги мне нужны, я не могу играть хорошо, если история меня не заводит. Может, это непрофессионально, но это так.

 — Но зрителя-то нельзя обмануть, он все видит и сразу заметит, если актер халтурит.

— Без сомнения, но искусство — вещь субъективная. Я видел, как уходят со спектаклей.  Поэтому не позволяю себе играть халтуру. Была однажды ситуация, когда мы играли комедию, а зал не смеялся. Ну не могли мы его пробить!  Когда ты шутишь, а зритель не смеется, это страшно. У меня было так 8 лет назад в спектакле «Два мужа донны Флор».  Хотелось просто уйти со сцены и не возвращаться туда. Но, к слову, в тот раз зал мы все-таки растопили — для этого мне пришлось выскочить на сцену в трусах. 

— Получается, комедийные роли сложнее играть, чем трагические?

— Они сложнее тем, что ты сразу не понимаешь, попадаешь в точку или нет. Если  идет реакция от зала и ты получаешь эту энергию, шутишь дальше. А если они не смеются, то понимаешь, что все, что ты делаешь, — полный бред. Плакать проще, чем смеяться, и мастерство актера заключается в том, чтобы заставить людей в зале плакать или смеяться.

Одна фамилия на двоих

— Вы — сын звездного отца Валерия Баринова.  Вас сравнивают с родителем?

— А зачем? Мы абсолютно разные люди: становились как личности в совершенно разных условиях, у нас разные родители, мы даже выросли в разных местах: я на Таганке, а он в Орле.

— Отец все же следит за вашей карьерой? Какие у вас отношения на съемочной площадке, когда приходится сниматься вместе?

— За сыгранные роли он меня не ругает, но знаю, что есть те, что ему не нравятся. Он следит за моей работой на сцене и в кино, большинством увиденного доволен. Если же случаются промахи, то его мнение узнаю случайно — прямо никогда не скажет. А мне бы этого так хотелось! Я понимаю, что в нашей профессии сложно что-то в себе изменить, особенно если у тебя есть какая-то индивидуальность. Он понимает, что я  не смогу стать другим человеком, я такой, какой есть. И он принял это как данность. 

— У вас складывается небольшая, но актерская династия. Ваши дети планируют стать актерами?

— Я бы не хотел, чтобы моя дочка пошла по моими стопам. Но она сама выберет, когда подрастет. Ведь если ты решил стать актером, нужно уметь видеть и негативные стороны. Не все успешны в этой профессии. Я, например, понимал, куда шел, видел все стороны работы актера, видел многих талантов, которые были невостребованными. И таких людей гораздо больше, чем тех, кому повезло. Если вспомнить моего отца, то взлет его карьеры пришелся уже на зрелый возраст. До этого он много лет играл в театре,  но о нем никто не знал. И только после его роли  в «Петербургских тайнах» к нему пришли слава и известность. Его стали узнавать, и это полностью его заслуга. Его энергия в нынешние 70 лет вызывает во мне восхищение.

Сыночек и три лапочки-дочки

У Егора Баринова четверо детей: старший пятнадцатилетний сын Даниил от первого брака с актрисой Еленой Новиковой и трое дочек — Полина, Мария и Настя — от нынешней жены, актрисы  Малого тетра Ксении Мишиной. 

— Тяжело быть многодетным папой?

— Не просто. Все свободное время я по полной работаю на домашней фабрике по воспитанию детей. Забот хватает: одну надо отвезти в поликлинику, вторую — на занятия, потом забрать, перевезти в другое место. Старшая Полина учится в музыкальной школе, ходит в бассейн на спортивное плавание, занимается танцами и рисованием. Плюс английский и школа с углубленным изучением естественных наук. У нас нет няни, мы с женой поочередно занимаемся с дочками, давая друг другу выспаться. Отдыхаю я так: на работе от семьи, а  дома — от работы.

— Вы хороший папа?

— В зависимости от ситуации. Хороший отец — не тот, кто пожалеет ребенка. А тот, кто попытается вникнуть в его проблему, уделит внимание своему малышу — почитает ему книжку, поиграет, накормит.

Блицопрос

— Последняя книга, что вы прочитали?

— Летом прочитал книгу Ингмари Бергмана «Змеиное яйцо»

— Последнее кино, которое вы посмотрели?

— Вот после прочтения этой книги я захотел посмотреть фильм «Змеиное яйцо». Он старый, 1977 года,  но мне было интересно. 

 — Если бы у вас была волшебная палочка, что бы вы пожелали?

— Здоровья всем близким.

Возрастная категория материалов: 18+