Найтли досталась роль Рэйчел Морган — молодой женщины, которая прибывает из Лондона в послевоенный Гамбург, занятый британскими войсками. Комендантом города назначен её муж Льюис (Джейсон Кларк), практически идеальный офицер, который пытается руководствоваться принципами справедливости, несмотря на то, что противник повержен, а руки развязаны. В качестве резиденции градоначальнику предоставляют шикарный особняк, в котором живут и готовятся к отправке в лагерь для интернированных немецкий архитектор Штефан Люберт (Александр Скарсгард) с дочерью-старшеклассницей. Оккупационные власти подозревают владельца дома если не в принадлежности к нацистской партии, то в сотрудничестве с ней — и хотя он ясно даёт понять, что никогда не разделял взглядов, которые привели Германию к краху, основания для более тщательной проверки имеются.

Едва ступив на порог нового жилища, Рэйчел даёт понять его предыдущим обитателям, что испытывает жгучую ненависть ко всему немецкому народу: позже выясняется, что у женщины есть для этого очень веский повод. Несмотря на поведение супруги, разделившей особняк, словно Берлин, незримой стеной неприязни, Льюис решает позволить Любертам остаться: комендант уверен в том, что раз уж война осталась позади, пора начинать восстанавливать, а не продолжать разрушать. Благие намерения укладываются в основание любовного треугольника — и, похоже, иначе быть и не могло. 

Режиссёр пытается показать в картине два разных по масштабу, но равноправных мира: Рэйчел и Штефан покидают дом крайне редко, тогда как Льюису приходится постоянно окунаться в атмосферу разрушенного бомбардировками и не очень-то дружелюбно настроенного города. И там, и там наиболее животрепещущим вопросом остаётся вопрос взаимной ненависти, которая так или иначе находит себе выход — и чтобы остаться людьми и перевернуть страницу, с этой ненавистью нужно что-то делать. Молодым и не утратившим жажду жизни героям Найтли и Скарсгарда в этом смысле проще: как следует выместив друг на друге неприязнь, они трансформируют её в страсть. К тому же для этого имеется старательно подготовленная почва. На национальном уровне проделать нечто подобное вряд ли получится: и коменданту Гамбурга остаётся лишь пытаться сглаживать бесконечные конфликты. И речь не только о побеждённых, многие из которых не готовы смириться с очевидностью поражения и точат ножик на чужеземцев, заполонивших улицы, которые предварительно сами же и превратили в руины. Кент убедительно доказывает, что ржавчина ощущения превосходства одного человека над другим тронула и британских офицеров, и их легкомысленных жёнушек, играющих в высший свет на обломках чужой жизни.       

«Последствия» вряд ли способны подпитать патриотические чувства: это история о том, как пагубно действует война на все без исключения социальные процессы. Оккупированный Гамбург не может забыть о том, как авиация союзников превратила его улицы в огненный ад, в котором сгорели десятки тысяч горожан — точно так же, как о немецких бомбардировках помнит Лондон. Фильм обходит стороной само существование советских войск, чтобы усилить ощущение конфликта между двумя европейскими соседями: и Льюиса происходящее в городе тяготит не меньше, чем разлад в семье. Кларк создаёт образ сильного мужчины, который совершенно раздавлен обстоятельствами — известие о том, что его переводят работать в Лондон, он воспринимает как долгожданное избавление от непосильной ноши. Скарсгард играет совсем другого человека — способного сдерживать эмоции даже тогда, когда собственная дочь называет его трусом, но не готового мириться с посягательствами на самое дорогое, пусть оно и навсегда осталось в прошлом.

Героиню Найтли пребывание между двумя этими полюсами притяжения толкает к нервному срыву: и с учётом недавней личной трагедии, боль от которой не утихает, вместо измены в этом сценарии вполне могло бы появиться самоубийство. Несмотря на то, что фильм постоянно уходит в мелодраматический крен, актёрам удаётся показать главное: все эти персонажи серьёзно ранены. 

«Последствия» вряд ли способны подпитать патриотические чувства: это история о том, как пагубно действует война на все без исключения социальные процессы.

Тоска требует утоления, усиливается, словно жажда — и герои совершают поступки, которые при других обстоятельствах их вряд ли нашли бы понимание, как у окружающих, так и у зрителей. Женщина с готовностью предаёт отдалившегося от неё супруга; мужчинам и в голову не приходит вступить в прямую конфронтацию из-за женщины; предсказуемость финала не отменяет его болезненной сути. Пытаясь справиться с последствиями, персонажи лишь создают новые, не менее губительные — и счастье оказывается мимолётным, и будущее совершенно неуравновешенным. Кент противопоставляет несущей один лишь раздор войне самые напрашивающиеся понятия: музыку, литературу, огонь в камине и уверенность в том, что больше не нужно бежать в бомбоубежище. Немец Люберт изо всех сил старается не участвовать в бойне, даже когда она номинально завершилась. Британец Морган пытается понять, как запустить процесс реабилитации нормальных общественных отношений — и донести это до других, пусть они и настроены скорее на стрельбу из-за угла, нежели на диалог. Британка Морган ищет место для женщины в заполненном отчаянием и ненавистью пространстве, а немка Люберт отчаянно нуждается в материнской ласке. Всё это позволяет совершенно несовместимым людям сосуществовать и строить новую реальность. 

Помещая героев в категорический дисбаланс, «Последствия» и сами далеко не всегда сохраняют равновесие: сюжетную линию о немецком «сопротивлении» Кент рассказывает с плохо скрываемым равнодушием. Из-за этого теряет силу потенциально мощный сценарный ход, превращаясь в ещё одну деталь восстанавливаемой картины событий. Но и на сто процентов любовной драмой фильм не назовёшь: слишком большую власть над персонажами имеют виднеющиеся отовсюду развалины — от этого зрелища не избавиться, даже если закрыть глаза.

Картина не сторонится старомодности, не злоупотребляет стремлением к исторической достоверности, не определяет правых и виноватых — это всего лишь размышление на тему «Европы после дождя», эпизод между двумя сценами на вокзале, попытка напомнить о том, что за создание такое человек. Фильм не разрушает стереотипы (в конце концов, речь в нём идёт о том, что и без того разрушено предостаточно), но с помощью явных и не очень метафор пытается обратить внимание на их обратную сторону. Так или иначе, милые сердцу руины есть у каждого, и именно ему в итоге решать — отправляться на поиски нового, продолжать оплакивать старое или браться за мастерок.