Поэтому в почете были самоволки. По увольнительным курсанты, начищенные и наглаженные, в приподнятом настроении проходили через проходную. А остальные попадали в город, перемахнув через высокий деревянный забор, которым была огорожена территория училища. Большинству курсантов это проходило безнаказанно, некоторые попадались и несли наказание: наряд вне очереди чистить картошку на камбузе или драить пол шваброй в казарме. Курсанты частенько нарушали дисциплину, плохо учились. Командир роты, построив взвод на обед, повторял в назидание нам свою излюбленную фразу: «Товарищи курсанты! Но почему вы так плохо себя ведете? Вас содерживают, а вы не поддерживаете». Такие словесные перлы нашего старлея нисколько не умаляли его достоинства. Мы его уважали за трудолюбие, за отеческое отношение. Говорящие фамилии Среди курсантов были распространены прозвища, чаще всего безобидные. Так, Владлена Тимофеева из Львова звали не иначе, как Тимофей Львовичем, другого Тимофеева из Ярославля кликали Батей: он был постарше всех нас года на три-четыре. Пашу Карасева звали, конечно, Карасем, а Серебренникова - Аргентум. Старлей Нещадин, увидев меня, любил повторять: - А курсант Сачков, как всегда, опять сачкует. Его примеру следовали многие ребята. Каждый курсант был по-своему интересен, но некоторых хочется отметить особо. Владлен Тимофеев всегда был спокоен и невозмутим. Когда кто-нибудь из товарищей произносил слово «мало», он не уставал повторять: - А ты разжуй - будет много. Если кто-то из ребят громко кричал «Кто взял мою книгу (тетрадь, ручку и т. д.)», Владлен тоже всегда громко отвечал: «Я!» И после длительно выдержанной паузы следовало продолжение: «Не брал». Учеба в училище мне давалась легко. Но один предмет был не по зубам - черчение. Вначале, когда чертежи были простые (болт, гайка), я еще кое-как справлялся с заданиями. Но по мере усложнения заданий стал пасовать, однако выход нашелся. Большинство курсантов чертили на «хорошо». Но были и мастера своего дела. К ним относился Владлен Тимофеев. Вот он начертил паровой котел в разрезе, в левом нижнем углу сделал надпись: БРУ. СМО МПФ, что расшифровывалось так: Благовещенское речное училище. Судомеханическое отделение Министерства речного флота». Дата. Фамилия. Но что-то в чертеже ему не понравилось. Вкралась какая-то неточность. Ясно, что на пятерку чертеж не тянет, поэтому Владлен его бракует. А я уже тут как тут. С согласия хозяина бракованный чертеж присваиваю. Аккуратно резинкой стираю фамилию автора и вписываю свою. И твердая четверка по черчению у меня уже в кармане. Может, прав был наш ротный насчет моей «сачкующей» фамилии? Вода, кругом вода После окончания первого курса практику проходили на судостроительном заводе, осваивая слесарное, токарное и кузнечное дело. От училища до затона шли пешком по улице Ленина, а это почти с одного конца города до другого. После окончания второго курса нас направляли на практику на старенький колесный пароход «Сучан» в качестве кочегаров. На вахту заступали по два человека, каждому по котлу. Жара. Палуба нагрета до предела: босиком наступишь - обожжешься. А в кочегарке пекло еще похлеще. Пот с тебя льет градом. Бесконечно хочется пить. Качаешь помпу и как присосешься к ней - пьешь, пьешь, пьешь большими глотками теплую и, конечно, не совсем чистую амурскую воду. Уже желудок давно переполнен водой, а жажду утолить так и не удается. Капитаном «Сучана» был старый морской волк, повидавший немало на своем веку, серьезный деловой человек. А вот стармеха трезвым я не видел ни разу. План по перевозке грузов «Сучан» в ту навигацию успешно выполнил. И даже мы, курсанты, заработали прилично. Потом, уже приступив к учебе, ребята долго получали деньги то за экономию пара или топлива, то за перевыполнение плана. И все же навигация произвела на меня удручающее впечатление. И совсем не потому, что тяжело было шуровать в топку уголек, истекая потом. Обуяла меня тоска по земле. Идешь по Амуру сутки-вторые. Вроде бы вот она, земля, - рядом, но вода, кругом вода. Сойдя после навигации на берег, я дал себе клятву: больше от земли не отрываться. В том же, 52-м, стал учиться в вечерней школе Благовещенска, а потом поступил в Иркутский медицинский институт. Прошли годы. Много воды утекло с тех пор в Амуре. Как сложилась судьба моих однокурсников? Чего они достигли в жизни? Этого я не знаю. Надо же умудриться, что за всю свою жизнь я так и не встретился ни с одним из них. Николай Сачков. Зея.