Дед, Тимофей Остапенко, был в работе неистовым и считал, что сыновья (а их у него было пятеро) должны работать так же. Они и работали. Их семья считалась в Павловке самой работящей: все у них горело в руках. Дед, считавший, что сыновья должны прикипеть к земле, решил ставить им дома навечно. Вот почему каждой весной, как только заканчивалась посевная, он собирал своих сыновей и уезжал с ними вверх по реке Томи, где они рубили лес по лесному билету для строительства дома очередному сыну. Пять сыновей - пять изб! Там, в таежной глуши, они тщательно выбирали каждую лиственницу, простукивали ее обухами топоров, прислушиваясь к отзвукам лесины, а затем аккуратно подрубали ствол и роняли его на землю, стараясь не поломать подрост. Затем обрубали сучья, вытаскивали бревна к берегу реки и сколачивали плот. Дождавшись большой воды, сплавлялись вниз до Павловского залива. Здесь плоты топили, и только через год бревно за бревном лошадьми вытаскивали на бугор. Бревна шкурили и складывали возле дома на просушку. Сразу не строили, а давали лесу вылежаться на солнце. Наконец, когда от удара звенел топор и красные щепки брызгами летели во все стороны, дед Тимофей говорил: «Пора!» И вся дружная семья Остапенко начинала работу. Нам, малышне, было жалко расставаться с местом своих детских игр. Летом мы ползали по теплым от солнца бревнам, отколупывали янтарные натеки смолы, которую мы чвакали вместо конфет. На этих же бревнах после дневных забот усаживались посудачить наши матери. А поздно вечером, в сумерках, к бревнам собирались на тырла наши старшие братья и сестры. Тренькала балалайка, пиликала гармошка, раздавались задорные частушки. Я и сейчас, уже в преклонном возрасте, не могу себе представить настоящую деревню без горок таких бревен - наших уличных клубов. Завидовали соседи Остапенко. Все братья работали дружно. Вообще в деревнях всегда завидовали тем, у кого в семьях было много парней. Парень - это работник, опора семьи. И хорошо жили те семьи, где было много работников. Я помню, как мой брат в 14 лет пошел в колхоз трактористом. Весь чумазый приходил он с работы, но счастливый. Осенью на волокуше трактором притащил в мешках столько заработанного зерна, что завалил всю прихожую. Мама радовалась: - Ну, теперь наедимся хлебушка вдоволь! Старший из сыновей Остапенко, дядя Петя, за хорошее отношение к труду и честность был на колхозном собрании избран полевым бригадиром. У него своих детей не было, поэтому он любил малышню, угощал конфетами. Как-то собрал он нас, девчат, и послал на прополку сои на поля, приговаривая: «Вы уж, девчата, постарайтесь, а кто будет самым старательным, тому я подарочек сделаю». Мы старались. И действительно, в конце дня приехал дядя Петя на телеге и привез нам с килограмм конфет «Дунькина радость». То-то было радости у нас! Любили и уважали в Павловке братьев Остапенко. Но пришли черные тридцатые годы, и оказалось, что самые лучшие работники в колхозе «Наш ответ» стали врагами народа. Начались аресты. Было арестовано около 20 колхозников, и среди них - все братья Остапенко. Имущество их, дома, скот были переданы колхозу. Троих после допросов расстреляли, а два брата - Кеша и Миша - были отправлены в концлагеря на десять лет. Больше они в Павловку не вернулись. Их кондовые дома были проданы в Амурский совхоз, а дом дяди Пети перевезли на полевой стан, где и простоял до конца 70-х годов. Сейчас дом, переделанный под личный гараж, стоит в одной семье павловцев. За что уничтожили наших лучших колхозников? Я никогда не забуду, как арестовывали наших соседей Кудриных. Из дома забрали все имущество. Выводили последнюю корову. У Кудриных в семье было шесть девчат - мал мала меньше. Они обступили корову, повисли на ней и навзрыд плакали. Глядя на них, заливались слезами все соседи. Но энкавэдэшники с каменными лицами были неумолимы: корову угнали, а семью погрузили в кузов машины и увезли в Белогорск. Много лет прошло с тех пор, но забыть эту страшную картину я до сих пор не могу. И все время меня точит вопрос: «За что нас карали?»

Возрастная категория материалов: 18+