В 1964 году, когда он поступал в ДВОКУ, никаких романтических ассоциаций десантные войска у мальчишек не вызывали. Слава к ним пришла позже, в конце 60-х. А тогда и погон голубых еще не было. У командира взвода — только личный состав и оружие. Сейчас у того же взводного — три боевые машины со сверхсложной «начинкой» плюс средства для их десантирования.

А Юрий Кузнецов за освоение этой техники получил в 75-м свой первый орден. Сегодня ветеран боевых действий с улыбкой вспоминает свою десантную юность — первые учения, первые прыжки с парашютом.

«Свистел» два раза

— Мне говорили: ничего, до 13-го прыжка дотянешь, а потом не страшно будет. Нет! У меня за спиной 136 прыжков, и я всегда говорю: к этому привыкнуть нельзя. Бывают очень опасные моменты. Я, например, два раза «свистел» — это когда парашют своевременно не раскрывается. Днем еще полбеды — хотя бы видишь, что происходит вокруг. Запаска у тебя, начинаешь барахтаться, а ночью сложнее. Второй раз я «свистел» как раз ночью. Кое-как приземлился, ощупал себя — вроде живой. Собрал парашюты, положил в сумку. Решил перекурить и вдруг слышу: тр-р-р, пах — прибор сработал. Раскрылся-таки мой основной парашют…

Самое страшное — терять своих

— Я был в числе первых, кто попал в Афганистан. Все началось в декабре 1979-го, а я прибыл туда в июне 1980-го. В тот год туда направили всего трех выпускников академии имени Фрунзе — я был в их числе. Меня назначили заместителем командира парашютно-десантного полка, который дислоцировался в Фергане. Командующий ВДВ мне сказал: «Получите квартиру, затем съездите в Афганистан на две недели». Две афганские недели растянулись более чем на два года.

Самое трудное для меня было в Афгане — это терять подчиненных. Смотреть, когда твоих ребят вытаскивают, складывают, упаковывают, а ты думаешь о том, кто из живых окажется в «черном тюльпане» завтра.

К этому привыкнуть никогда нельзя. Как и к тем неоднозначным ситуациям, которые бывают на любой войне. Например, когда по вине советской стороны погибали мирные афганские жители. Вспоминать такое очень тяжело. Но это правда. Пусть и жестокая.

И бомбили, и спасали…

— Подъезжаем к населенному пункту, оцепляем кишлак, чтобы сделать свою работу — провести зачистку от душманов, а там свадьба. Они же тоже живые люди. Война не война, а жизнь идет. Декхане играли свадьбу. Вышли на улицу. Идут, веселятся, песни поют. А в это время наша авиация с воздуха как жахнет по кишлаку…

Летчиков понять можно: они выполняли свою задачу. Оперативные данные предоставлялись нашей стороне афганской контрразведкой (ХАТ) или афганской народной милицией — ее называли Царандой. Получив данные о том, что в такой-то населенный пункт стекаются «духи», наши военачальники отдавали авиации приказ на уничтожение, а потом извлекали уроки.

Так было и в тот раз: позже выяснилось, что это вовсе не бандиты, а родственники съехались из окрестных кишлаков на большой праздник. И жениха, и невесту, и гостей — всю свадьбу накрыло огнем с неба. Какая уж тут зачистка! Когда все стихало, искали уцелевших, чтобы оказать раненым медицинскую помощь. И такое было не раз.

Как-то проводили очередную спецоперацию в районе города Чарикар. Там уже поработали наши «вертушки». Мы следом провели зачистку, практически ничего не нашли — никаких следов душманов, и ждали команду на убытие. Смотрим, идет старик. Белая одежда спереди вся алая от крови. На руках несет окровавленного пацана — ему всего годика четыре. Осколок попал ребенку прямо в глаз. Что делать? Врача нет — только медбрат. Сажаем этого деда в «вертушку» — и в Кабул. Оказывали помощь населению, какую только могли.

Не выполнил приказ

— Это была Нижрабская операция. Ее успех дорого нам обошелся. Почти месяц воевали. Зеленая зона там большая — тремя дивизиями чистили. Когда выполнили боевые задачи, направились в Баграм, к своему городку. Двигались назад по узкой долине. Около двенадцати ночи мне по рации поступила команда: «Возвращайтесь назад в крепость Махмуд-Раки. Полк завести в крепость под охрану, а с одним батальоном пересечь Панджшерский мост. Там зажат душманами и ведет бой зенитный дивизион, которому необходимо оказать помощь», — вспоминает Юрий Викторович. — Я оценил обстановку. Кругом виноградники, разъехаться нельзя. Чуть вправо или чуть влево — бронемашины по башню садятся.

Я отвечаю командованию: «Возвращаться назад не буду. Иначе положу здесь всех своих людей. Нам осталось всего 7 километров до места дислокации». Я посчитал нецелесообразным разворачивать подразделение на узкой дороге в темноте. Слишком велика опасность для личного состава. Велика и неоправданна.

Вышел из машины. Вокруг ни зги не видно. Впереди колонна вся стоит — все спят. У меня при себе только один пистолет. Тогда начштаба Владимир Бородавкин (он был со мной в одной машине) снимает с себя каску, отдает мне бронежилет, автомат. Я дал команду командиру разведроты, которая уже была в Баграме, немедленно выйти нам навстречу, а сам с батальоном пошел на выручку своим.

Когда мы подошли, увидели страшную картину: дивизион разбит, все усыпано артиллерийскими снарядами — огромные «чушки» везде разбросаны. Всю ночь мы вывозили убитых и раненых, искореженную технику. К рассвету задача была выполнена.

Добрались до Баграма. А утром мне сообщили, что к нам из штаба армии комиссия летит. Как это так — боевой офицер не выполнил приказ командования.

Стали разбираться, сколько у нас раненых, сколько человек погибло. Я отвечаю: «Ни одного». Поначалу они усомнились в докладе. Для проверки выслали самолет-разведчик.

Только после ознакомления с результатами аэрофотосъемки в штабе отпали все сомнения.

Командир легенды

— Обычно из полка в академию поступали три-четыре офицера, а у меня из Афганистана в академию ушло 15 человек. Все потом занимали высокие должности. Многие стали генералами, поднялись высоко по карьерной лестнице. Зам по тылу Жуков впоследствии стал начальником тыла армии в Германии. Начальник политотдела Кудинов сейчас управляет делами фракции «Единой России» в Госдуме. Мой заместитель Павел Грачев дорос до министра обороны Российской армии.

Но, пожалуй, самые незаурядные личности — это мои легендарные комбаты. Первым батальоном у меня командовал Александр Лебедь. Он пришел к нам молодым необученным капитаном — в войсках ни одного дня не служил, до этого был командиром курсантской роты в рязанском военном училище. И стал генерал-лейтенантом!

«Афганская школа» сказалась на всей его жизни. И когда он стал центральной фигурой событий в Молдавии: не выводил российские войска с территории бывшей республики, защищал интересы русских людей. И потом, когда он занимал высокие посты в государстве, в том числе пост секретаря Совета безопасности. Он был и в политике бесстрашен, напорист. И не забывал своих боевых друзей.

А комбат Валерий Востротин чего стоил. Еще старшим лейтенантом он командовал девятой парашютно-десантной ротой, которая обеспечивала захват дворца Амина спецгруппами «Альфа» и «Каскад». Он много раз получал тяжелейшие ранения, все тело и лицо было иссечено осколками. Но после лечения снова возвращался в свое подразделение.

В то время как некоторые офицеры бросали на стол партбилеты, отказываясь ехать в Афганистан, Востротин вернулся туда даже после академии. Легендарный человек. Как-то увидел его раздетым — кожа, словно ее сшили из кусков, вся в «латках» от ранений. Сегодня Валерий — депутат Госдумы.

Политическая ошибка?

— Даже с позиции сегодняшнего дня оценивать, что было правильно, а что неправильно, и то нелегко. А уж в той ситуации, которая сложилась в стране в 80-х годах, принимать политические решения было очень сложно, — считает ветеран боевых действий. — И давать негативную оценку присутствию советского военного контингента в Афганистане, как это сделали в 1989 году депутаты Верховного Совета СССР, считаю, было неправильно. Наши интересы в Афганистане были. Они там остаются и сегодня.

Хочу поздравить всех солдат и офицеров, кто честно выполнял в Афганистане свой долг. Кто выжил, несмотря ни на что. А это было очень трудно. Там не было ни линии фронта, ни тыла. Вся война — в окружении. Днем он мирный декханин, а ночью — душман. Пока идешь колонной, он держит в руках кирку, а отошел дальше — достает автомат и в спину стреляет. Поэтому каждый день там был, как последний.

Возрастная категория материалов: 18+