Фото: Андрей АнохинФото: Андрей Анохин

Про баб забыли и курим нервно

— Каждый вылет вплоть до минуты рассчитывался. Если в 10 «ушли» на задание, то к двум часам народ уже кучкуется на поле. Все разговоры про баб прекращаем, курим нервно и в небо смотрим. Шутки не услышишь, — вспоминает часы томительного ожидания ветеран Великой Отечественной войны из села Великокнязевка Николай Горбунов. — Как только самолет появился, сразу вздох облегчения — живой. Подбегаешь, а он из кабины выглядывает и приветливо палец большой показывает: «Все нормально! Глянь только хвост — кажется, зацепили».

В армию Коля Горбунов попал, не достигнув 17 лет. Шел 1942 год, авиация несла потери, и он, недавний выпускник шоферских курсов, приглянулся «покупателю» из Ульяновского училища летчиков.

— Мы в Тамбовской области жили, в семье нас четверо братьев и сестра. Я старший. Приходилось работать в колхозе, все водителем мечтал стать. К тому времени я уже имел кое-какое представление о технике. Правда, «полуторки» на курсах шоферов были очень простые — работали на дровах. С бензином в стране тяжелая ситуация сложилась. Вот напилишь кубометр брусочков, целый день рулишь. Дубовые лучше всего горели.

Экзамены по вождению принимал начальник милиции майор Янин. Едем по перекрестку, он кричит «стой». Останавливаюсь, а он ногой меня из кабины: «Лучше запомнишь, что на перекрестке не тормозят!»

В Берлин — по секрету

За полгода учебы в авиаучилище взлететь ему так и не довелось. Часть курсантов перевели в школу младших авиаспециалистов, а уже оттуда в действующие части. Николай попал служить в 292-й отдельный планерный полк. Были такие безмоторные летательные аппараты, из фанеры. Самолеты брали их на буксир и тянули до линии фронта, дальше планеры с десантом на борту очень тихо добирались в тыл врага «своим ходом».

— Позже начался упор на бомбардировочную авиацию. В основном дальние бомбардировщики Ил-4 у нас летали. Машина, видно, хорошая, немцы все время пытались нас в напряжении держать. И бомбили, и диверсантов забрасывали. Одно время даже своих овчарок тренировали для нападения на наших часовых. Выскочит такая собака из лесу ночью, и нет человека. Задавит — сделать ничего не успеешь. И задачи перед летчиками стояли отнюдь не рядовые. Одного из пилотов настолько сильно маскировали, что его в лицо никто не знал. Только издали можно было наблюдать, как самолет его выкатывают из ангара и к вылету готовят. От других машин он отличался баками повышенной вместимости. Еще знаю, что многие экипажи просто отказывались с тем пилотом летать.

Я только через несколько лет после войны узнал имя этого человека — Александр Молодчий, дважды Герой Советского Союза. В историю Великой Отечественной войны он вошел как первый советский летчик, бомбивший Берлин. Ему удалось это сделать еще летом 41-го. До самой Победы он летал на дальние расстояния, появлялся всегда неожиданно, ночью, бомбил врага в самом его логове. На обратном пути сбавлял обороты двигателя до минимума, машина камнем к земле шла, но по инерции продолжала двигаться вперед. Он такими опасными маневрами умудрялся на бомбардировщике уходить из-под огня зениток и истребителей, а заодно топливо экономил.

Добро по пять капель

Чаще всего в авиационном экипаже доставалось штурману. По словам ветерана, место штурмана было настолько слабо защищенным, что он сам считался чуть ли не смертником. Оттого и гибли они чаще других. Бывает, сядет самолет, все живы-здоровы, а штурман мертв. Конструкция самолета такова, что вытаскивать тело можно только через верх. Вот это и было самым тяжелым в нашей службе. Но уж если вернулись все, то командир экипажа обязательно всем добро даст на «пять капель». Благо с этим делом в авиации никогда проблем не было.

— Спирт в системе противообледенения всегда присутствовал. А для его слива прямо в кабине пилота краник специальный был. Махнет летчик рукой одобрительно, значит, каждый со своей кружкой железной подходит и наливает, кто сколько может. Кстати, спирт этот всегда чистым пили, разводить не пытались. Но так, чтобы вдрызг, никто не напивался. Знали меру. С нарушением дисциплины вообще строго очень было. Без особых разговоров расстрелять могли.
Перед самой Победой получил Николай медаль «За боевые заслуги». В среде технического персонала любая награда — большая редкость, но в ряде случаев вклад авиамехаников в разгром фашистов просто неоценим. Ведь только благодаря их работе самолеты выдерживали сверхвысокие боевые нагрузки, а летчики получали уверенность в своих силах и проявляли в боях нечеловеческую решительность.

Деликатес от Кима

Первое настоящее увольнение авиационный моторист Николай Горбунов получил в Корее. В 1945 году его полк спешно перебазировался сначала в Воздвиженку, а оттуда взял курс на юго-восток. Ощущение мирной жизни почувствовалось не сразу и пришло лишь после окончания Второй мировой. Однако с началом увольнений солдаты, наконец, поняли — война закончилась.

— Дисциплину никто не ослаблял, но в город нас отпускали. Особенно футбол посмотреть. Могли и покуролесить по молодости лет, — новое откровение ветерана. — Как-то с другом Борькой зашли в гости к Киму (этим именем наши солдаты называли всех корейцев). Дали денег ему, за водкой отправили. Всю ночь пили и пели. Утром глаза открываю, смотрю — Борька схватил Кима «за грудки» и трясет, еще водки требует. Кореец ему что-то про закуску твердит, дескать, закончилась. В подтверждение своих слов откидывает занавеску, а там шкура собачья… Сразу вкус мяса ночного вспомнился. Нас с Борькой рвало долго и увольнение то забыть не могли.

В Корее Николай Горбунов пробыл до 49-го года, но и после этого еще долго не мог вернуться к гражданской жизни. Служил в Приморье, доводилось и в Амурской области бывать. Взял в жены девчонку из Белогорска. Двухметровый парень — косая сажень в плечах — многим нравился. Бывало, посадит будущую супругу вместе с сестрами на здоровенную жердь, взвалит ее на плечи и крутит девчонок, как на карусели. У них с супругой Евгенией Яковлевной двое детей, четверо внуков, правнучка.

В 70-х годах прошлого века Николай Иванович получил высшее образование, 25 лет руководил колхозом в Великокнязевке. На местном кладбище знает каждую ветеранскую могилку. После Победы таких, как он, было здесь 115 человек. Сегодня в уже родном селе он единственный свидетель Великой Отечественной войны.

 Дальняя авиация Молодчего

Как известно из истории войны, на счету дважды Героя Советского Союза Александра Молодчего 311 боевых вылетов, из них 287 ночных. Кстати, судьба Александра Игнатьевича напрямую связана с Приамурьем. После войны он командовал здесь дальней авиацией и получил звание генерал-лейтенанта. В Благовещенске на доме, где проживал Молодчий, несколько лет назад установлена мемориальная доска. Его именем назван стратегический ракетоносец Ту-160.

Возрастная категория материалов: 18+