Не самые лучшие дни сегодня переживает и Амурская региональная организация Российской ассоциации общественных объединений охотников и рыболовов, до недавнего времени называвшаяся намного короче - общество охотников и рыболовов. О его сегодняшнем житье-бытье я попросил рассказать председателя правления Сергея Калищука. - К сожалению, у нас не сохранились документы о времени образования амурской организации охотников и рыболовов, - говорит он. - Со слов ветеранов, ей не менее 50 лет. Тогда сами охотники пришли к выводу о необходимости регламентирования процесса охоты. Чтобы он не был стихийным, проводился культурно, в определенных рамках. Уставом были определены три главные задачи общества: охрана и воспроизводство охотничьих угодий, а также учет на их территориях промысловых птиц и зверей. Весь этот воз в основном тянут егери. Их у нас 53 человека. На одного егеря приходится не менее 50 тысяч гектаров охотугодий. Думаю, никому не надо объяснять важность воспроизводственных (биотехнических) работ. Если ничего не делать в лесу, то там со временем не на кого будет охотиться. Поэтому для увеличения численности лесных животных мы проводим подкормку. Например, засеваем поля, куда приходят кормиться фазаны, косули, кабаны, в определенных местах раскладываем лизунец (соль в комках). Сюда же входит и борьба с вредными птицами (вороной и сорокой) и, конечно же, с волком. В этом деле егерям помогают наиболее активные охотники. К сожалению, сейчас их стало намного меньше, чем раньше. И сельхозпредприятия почти перестали помогать. Помнится, в былые годы мы одних зерновых отходов по 70 тонн в год на подкормку вывозили. - Извините, проведение биотехнических и учетных работ, зарплата егерям и все остальные ваши расходы из какого бюджета финансируются - из областного или федерального? - Со дня основания общество жило за счет членских взносов и средств от реализации путевок на охоту. Сейчас на одни взносы не проживешь. 250 рублей в год для жителей Благовещенска, 200 - для остальных городов и районов области - разве это деньги? За Уралом плата в три-четыре раза больше. К тому же количество членов организации за последние десять лет сократилось с 28 тысяч до 12. Многим охота стала не по карману. Хорошее (но не супер) ружье обойдется в 10 - 12 тысяч рублей, один патрон - примерно червонец. Стоимость бензина как на дрожжах растет. За лицензию плюс за путевку на кабана или косулю надо заплатить 900 рублей, за лося - три тысячи, втрое больше - за медведя. Охота на копытных с каждым годом становится занятием только для богатых или браконьеров и нарушителей правил охоты. Почти половина охотников не берет ни лицензий, ни путевок. Законопослушные граждане в основном приобретают разовые путевки на открытие и закрытие сезона - традицию поддерживают. Сейчас нет такой массовой охоты, как раньше, когда большинство брали путевки на весь срок. Потому что многие охотники стали жить хуже. Ходят разговоры о передаче лесных угодий в частные руки. Вот тогда поохотиться смогут совсем немногие. Как видите, источники нашего финансирования изрядно пересохли. Поэтому в последние годы, чтобы выжить, заготавливаем пушнину и мясо, открыли магазины и продаем оружие, боеприпасы, охотничье снаряжение, сопутствующие товары. - Что в итоге получается? - Получается, что мы не можем платить егерям зарплату больше тысячи рублей. - Что-то не верится: сейчас уборщицу на такие деньги не найдешь. Наверное, льгот у мужиков выше головы. - Единственное, что мы можем для них сделать - дать льготные путевки. Но чтобы натурализовать их, нужно найти транспорт, заправить его бензином. Надо найти эту косулю и попасть в нее. Кстати, некоторые егеря вообще не охотятся. К нам идут люди, которые любят лес, тайгу. Это в основном пенсионеры, чаще всего бывшие военные. - Амурским волкам до Красной книги далеко? - Не скоро это произойдет: на 1 января 2004 года в области насчитывалось 1103 волка. Меньше, чем в середине девяностых, но все равно достаточно много, ведь за раз хищник съедает до 15 килограммов мяса. За год один волк уничтожает более двадцати косуль. Охота на зверя очень сложна, требует знаний и опыта. А егерь пошел не тот. Вот их предшественники были настоящими охотниками: досконально разбирались в волчьих повадках, знали, где его искать и как взять. Раньше для охоты на волков использовались вертолеты, сейчас у нас нет средств. Для отстрела хищников нужны вездеходы, современная электросвязь. Несколько лет назад нам стали выдавать яды, но в очень небольшом количестве. - Скажите, кто может охотиться на волков, какие виды поощрений за убитых хищников? - В любое время года зверя могут убивать только специальные охотники-волчатники и штатные работники охотобщества и охотуправления. Остальным это разрешается делать лишь в охотничий сезон. Если серый попался на глаза, можно стрелять. Уничтожение волчьего племени по-прежнему поощряется деньгами: за волчицу причитается 800 рублей, за волка - 700, за волчонка - 500. Кроме того, за одного добытого волка получаешь бесплатную лицензию на косулю, за трех - на кабана, за четырех - на изюбря. - Пришло время рассказать о борьбе с двуногими хищниками - браконьерами. - С ними всегда было трудно бороться, а в последние годы особенно. Они охотятся на современной всепроходимой скоростной технике, у них спутниковая телефонная связь. Среди браконьеров много богатых людей, значит, легче откупиться. Но все это мелочи в сравнении с тем, что заложено в новом Административном кодексе. Он фактически лишил нашу организацию охранных полномочий, запретив нам составлять протоколы на нарушителей охоты. Согласно новому законодательству такое право осталось только у специально уполномоченного органа - областного охотуправления. Сейчас многое меняется в нашей жизни, но далеко не всегда принятые законы улучшают жизнь. Так и в этом случае. Браконьеры, конечно же, рады новации, ведь мы составляли до трехсот протоколов в год. Раньше наш работник мог до выяснения обстоятельств изъять у браконьера оружие. Мы могли лишить его права охоты до трех лет и даже конфисковать транспортное средство, на котором он приехал охотиться. Теперь все эти вопросы решаются через суд. Мы продолжаем ездить на контроль, но теперь только с работниками охотуправления. Раньше они отрабатывали одну территорию, мы - другую. Сейчас надо перезваниваться, договариваться, стыковаться. В итоге объем работ по контролю сократился. И это не все возникшие препятствия. Теперь мало поймать нарушителя правил охоты - надо, чтобы при этом присутствовали двое понятых. А где их взять в тайге? И вообще, чтобы довести дело до суда, надо быть не егерем, а юристом: столько всевозможных зацепок! Скажите, зачем нужны эти понятые, если есть видеосъемка нарушения правил охоты и подписанный нарушителем протокол? За границей такой "демократии" нет. Право составления протокола и подачи его в суд имеют егерь парка или заказника, фермер и, само собой, любой полицейский. У нас видишь нарушение, но ничего не можешь сделать. Надо искать сначала работника охотнадзора, потом двух понятых... Еще один законодательный ляп. Допустим, дело дошло до суда и с браконьера взыскали штраф. За бугром эти деньги идут владельцу лесного массива, у нас - в общий котел, то есть той территории, которой нанесен ущерб, ничего не отломится. Вернусь к Административному кодексу. Таких общественных организаций, как наша, в стране больше нет. Ассоциация общественных объединений охотников и рыболовов выполняла функции что-то вроде народного контроля. Но кому-то в Москве это шибко не по душе. Вот и хотят от нас избавиться.