Немцы сразу же стали это место освещать ракетами, дали маленький минометный налет. Потом все стихло, где-то вдалеке била тяжелая немецкая батарея. Снаряды рвались метрах в двухстах сзади нас. Через некоторое время возвращаются разведчики, грязные, облепленные глиной, и тащат волоком на плащ-палатке раненого. Докладывают своему начальству, что заминировано - пройти нельзя. А где вы видели передний край не минированный? Перед атакой Иду влево по траншее, чтобы установить связь с батальоном, узнать новые сигналы. В траншее грязь, вода. Взбираюсь наверх. У нас в тылу загорается стог сена, далеко освещая окрестности. Воздух непрерывно пронизывают следы трассирующих пуль, некоторые с сухим щелчком разрываются вблизи. Начался очередной артиллерийский налет. По верху идти опасно, спускаюсь в траншею, но там пройти невозможно - прибыла пехота, плотной массой заполнив каждый метр. Вновь взбираюсь наверх и остающиеся сто метров прохожу ускоренным шагом. Бежать нельзя: грязь облепляет сапоги так, что они становятся пудовыми. В темноте различаю силуэты - это саперы перетаскивают бревна к ручью, будут налаживать переправу для танков. Пехота в окопах в изобилии, саперы, ночная разведка, замаскированные танки - все говорит за то, что «видимо, начнется». Вдруг, чертыхаясь, сваливаюсь через какую-то кучу в грязь. Слышу окрик: «Какого хрена черт носит? Подорваться захотел?» Оказывается, куча - это тол противопехотных мин. Мелькает мысль: значит, уже проходы разминировали. Мысль, что вот-вот начнется, становится реальностью. Получив сигналы и сообщив дополнительно свои, иду той же дорогой к себе на НП. Идти приходится лишь по верху. Траншеи забиты пехотой, которая все продолжает накапливаться. Часа за два командира дивизиона вызывает телефон. А еще через некоторое время идет сигнал: «Буря». Одновременно получаю сигнал и по рации. Началось! Первыми шли штрафники После первого залпа «катюш» заработала артиллерия. Снаряды, проносящиеся над головами, создавали сплошной гул с характерным подсвистыванием. Где-то у самого нашего НП тявкает сорокапятимиллиметровое орудие. По телефону стало невозможно разговаривать. Для того чтобы сказать два-три слова, приходится кричать прямо в ухо телефонисту. Немцы отстреливаются. Один из снарядов разорвался совсем близко, забросав комьями грязи и земли, к счастью, никого не ранив. Артиллерийская подготовка еще не началась, а штрафная рота уже пошла вперед. Внизу у ручья раздаются взрывы, еле заметные в этой буре. Из той роты, как я узнал впоследствии, подорвалось восемнадцать человек. Артподготовка все нарастает и длится уже более часа. Начинает светать. Огонь переносится все дальше в глубину обороны противника. Следом за штрафной пошла рота, которую мы поддерживаем. Снимаю свой наблюдательный пункт и иду вперед вместе с пехотой. На минном поле лежат убитые и раненые. Двигаемся по следам уже прошедших, внимательно оглядываясь по сторонам - как бы на мины не напороться! Входим в деревню - немцев нет. В одном доме на печке варится картошка, разбросаны галеты, перевернут матрац на кровати. Сопротивления не встречаем. Продвинулись километра четыре. Зашли в лес - минирован. Несколько солдат уже подорвались. Немцев все нет. Нас обгоняют две машины «катюш». остановились, дали залп. Недалеко видны их разрывы, вспыхивает какая-то волновая радуга, сопровождающаяся большой силы взрывом. Пройдя лес и выйдя на противоположную опушку, мы были остановлены немецкими танками. Пока разбирались в боевых порядках и ожидали свою артиллерию, время подошло к первому часу дня. Смелого пуля боится Двигаемся в направлении на Хмельник - есть такой городок. На пути деревня, там перемещаются несколько немецких танков. Меняют позиции и постреливают. Их ничем нельзя выкурить. Как только наш «И. С.» вышел на чистое место перед деревней, выстрел - и загорелся. Танкисты выскакивают и к нам. Вот на поле уже четыре наших пылают. Топчемся на месте уже несколько часов. И пехоту не поднять - из деревни бьют пулеметы. Вдруг на полном ходу из леса выскакивает наша «тридцатьчетверка», петляя зигзагами, врывается в деревушку и подбивает немецкий танк. У фрицев растерянность. Тем временем «тридцатьчетверка», лихо маневрируя по деревне, сеет панику среди немцев. Пехота, воодушевленная примером танкистов, рванулась вперед, выбила немцев из деревни и погнала дальше. Стало смеркаться. Вошли в какое-то село. Много брошенных машин, увязший в грязи немецкий танк. Фашисты отходят, изредка побрасывая ракетами. Мы по ним и ориентируемся. Часа в три ночи подошли к Хмельнику, где пришлось остановиться и развернуть батареи, заняв боевой порядок. Из темноты вдоль дороги бьют танки. Трассы пулеметов непрерывным потоком. Как выяснилось, на подходах к Хмельнику фрицы создали мощную оборону. Рвы, минные поля, проволочные заграждения, доты. Всех драпающих немцев останавливали здесь, рассчитывая дальше нас не пустить. Недолет, перелет Пока нашим командованием планировалась артподготовка, разрешили проводить пристрелку целей. Командир дивизиона вызывает командиров батарей и приказывает: «Пристрелять пехотные траншеи, что впереди нас». Там я, кстати сказать, уже был. Место для наблюдения прекрасное, просматривается далеко. Прямо по траншеям на пятьсот метров видны проволочные заграждения, за ними дот, а дальше, на опушке маленькой рощицы, две немецких самоходки и наблюдательный пункт линзами поблескивает. Пехотинцам принесли завтрак. Подкрепились бойцы, закурили. За разговором выяснилось: вперед два наших пулеметных расчета выдвинулись, а как завтрак туда доставить - не знаем. Путь к ним сильно простреливается. Один из пехотинцев высунулся из окопа - его снайпер в плечо ранил. Перевязали раненого, поговорили, покурили. Вызывают к телефону: «Сейчас командир полка будет пристрелку вести по роще «Круглой». Это значит по нашей роще. Слышу, как передается команда. Ответ с батареи: «Выстрел», и снаряд рвется в ста метрах впереди меня. Слушаю телефон. «Прицел меньше два». Меньше два? Это же сто метров, то есть как раз по траншее, где мы находимся. Кричу в телефонную трубку: «Отставить!» Однако сколько я ни кричал в трубку, слышу: «Выстрел». Командую: «Ложись!» Только мы улеглись, снаряд как грохнет. Я опять в трубку орать: «По своим бьете!» Там и слушать не хотят: «Очередь». И вот через секунды один за другим четыре снаряда. Три перелетели, один разорвался сзади. Евгений Николаевич Карташов, бывший командир батареи 791-го артиллерийского полка 254-й стрелковой дивизии, ветеран труда, отличник профтехобразования. Благовещенск.

Возрастная категория материалов: 18+