Анна Григорьевна Булыга — чтобы попасть на фронт, исправила метрику.Анна Григорьевна Булыга — чтобы попасть на фронт, исправила метрику.

Серая немецкая шинель, кованые сапоги, засаленная винтовка не давали надежды на ошибку. Хуже всего, что этот воин вермахта находился в состоянии звериной безысходности, и ему явно нечего было терять…

В канун Международного женского дня корреспондент «АП» рассмотрел портрет женщины на войне. Она не делила солдат на своих и чужих и спасала Родину наравне с мужчинами.

Исправленная метрика

Соплеменники этого немецкого солдата размашистым шагом уверенно месили подмосковные сугробы в противоположном от кремля направлении. Московская битва была выиграна Красной армией. Он остался один, голодный, окоченевший, в глубокой силосной яме, зажатый в угол, без единого шанса на спасение. Какие мысли буровили мозг этого обреченного на гибель чужака, когда буквально на голову ему свалилась русская девчонка? В сумерках Аня даже не сразу разглядела его, но когда все поняла, то в одно мгновение вспомнила всю свою недолгую жизнь.

Война застала Аню Булыга в Москве. За плечами были детдомовское детство в Курской области и единственное желание повзрослеть. Им, довоенным сиротам, было действительно несладко. После школы девушка не стала долго размышлять над предложением учиться на медсестру — это была настоящая путевка в жизнь, шанс, от которого не принято отказываться. Тем более учиться предстояло недалеко от Красной площади. Она поехала туда вопреки всем детским страхам и суевериям, как раз накануне фашистского нападения.

— И приодеться хотелось, и на людей посмотреть. Буквально сразу война началась, — вспоминает почетная жительница села Антоновка Архаринского района Анна Булыга. — Какое-то время в крупном госпитале работала, а позже получила направление в санитарный поезд. Я даже метрику подделала — один год к своему семнадцатилетию добавила ради отправки на фронт. Сейчас даже вспоминать не хочется о всех пережитых впечатлениях.

Мрачный «урожай»

Как раз началась битва за Москву, бои сильные шли, и нашему составу приходилось подъезжать к самому фронту для сбора раненых. Их прямо из окопов загружают в вагоны, все в крови, стонут грязные, измученные солдаты.

Глядя на них, невольно забываешь о собственных тяготах и страхах. Одно желание — довезти живыми до ближайшего города…

В кругу посвященных санитарные поезда назывались передвижным передним краем. Слабозащищенные составы могли попасть под огонь немецкой артиллерии и авиации на любом участке железнодорожного полотна. Персонал выполнял свою работу под регулярными бомбежками и обстрелами. Особенно тяжело стало после начала немецкого отступления. Врачи и медсестры шли сразу за наступающими красноармейцами, собирая мрачный «урожай» на полях сражений.

— Не пойму, откуда силы брались. Смотрю, красноармеец лежит, живот распорот, все внутренности наружу — осколками посекло. А я ведь совсем молодая была, чувствую, руки трясутся, и кругом помочь некому — все заняты. Достала из медицинской сумки хирургические скобы, края кожи на животе стянула и решила торопиться, — добавляет Анна Григорьевна. — Без квалифицированной помощи с такими ранениями долго не живут. Уложила его на плащ-палатку и по снегу несколько километров тянула на себе. Уже в госпитале на меня смотрели и не верили, что сама справилась.

Не женское лицо войны

Она говорит, что ничего особенного не совершила. Ведь подобные поступки этой опаленной войной амурчанки и ее коллег — вполне типичны для женщины на войне. Она оставалась женщиной в самые критические минуты и, даже будучи солдатом, была верна клятве Гиппократа. Взгляд того немецкого воина до сих пор преследует Анну Григорьевну. Она встретилась с ним в глубокой силосной яме, куда нечаянно угодила.

— Наш состав в очередной раз подошел к линии фронта, и мы пошли на поля искать наших солдат, — Анна Булыга тяжко вздыхает. — Когда медикаменты закончились, решила бежать в ближайшее село, к штабу наших войск. Вечерело уже, кругом снег — и неожиданно провал в темную бездну. Огляделась — кругом двухметровые бетонные стены. Над головой только небо, и нет никакой возможности выбраться. Думала — тут моя погибель. Уже позже разглядела большое темное пятно в углу. Подошла ближе и чуть в обморок не упала.

Она и раньше видела немцев, их закоченевшие трупы лежали вперемежку с нашими на мерзлой подмосковной земле. Но этот смотрел на нее немигающим и явно живым взглядом. Это были глаза обреченного человека, который остался один в тылу врага без надежды на спасение. Ему нечего было терять. Немец, пристально наблюдая за онемевшей от ужаса девчонкой, сжал винтовку и неожиданно произнес: «Гитлер капут!» Разрядил оружие и засунул обойму с патронами в… санитарную сумку своей неожиданной гостьи. Никакой реакции в ответ. Тогда чужак достал из внутреннего кармана шинели пачку потертых фотографий.

— Он мне в глаза их тычет, а я вижу — там крестьяне, такие же, как мы. Видимо, жена его, родители, трое детей — все беднота, — перебирает в памяти тревожный момент Анна Григорьевна. — Он меня подсадил и ремень протягивает, чтобы ему выбраться помогла. Наверное, надо было бросить его там и бежать, но я вытянула его из ямы. Это был еще один момент истины. Думала — теперь точно убьет меня. А он мне винтовку протянул, руки поднял и говорит: «Пошли!»

В штабе сидят офицеры, накурено — и тут мы вваливаемся. Немец продрогший и я следом, еле волоку его оружие. Это была немая сцена. Потом хохот. Командиры переглядываются — дескать, войне конец, раз дети стали фашистов в плен брать. Я винтовку в угол поставила и бегом за медикаментами, в поле ведь еще наши помощи ждали.

Во время очередного авианалета на санитарный поезд Анна Булыга получила контузию, долго лечилась, но все же вернулась в родной госпиталь и спасала наших солдат до конца войны.

Основатели Антоновки

После войны вместе с мужем Анна Булыга перебралась на Дальний Восток — поднимать целину. Они же стали одними из основателей села Антоновка в Архаринском районе Приамурья. Анна Григорьевна трудилась бригадиром в колхозе, который так и назывался «Целинный». Вместе с мужем пятерых детей вырастили, сейчас внуки и правнуки подрастают. До сих пор вспоминает раненых бойцов и глаза того немца. Несмотря на пережитые ужасы, жалеет всех — клятва Гиппократа не делит людей на своих и чужих, на мужчин и женщин. Ее миссия — спасать! От главного врага — войны. Ведь у нее не женское лицо.

Возрастная категория материалов: 18+