Примерный заключенный

— У всех осужденных проходит период психологической адаптации. Он сейчас уже все пережил, а тут вы со своими вопросами, — не рад предстоящей встречи с журналистами начальник Благовещенского СИЗО Павел Марьев.

По словам Павла Анатольевича, никаких проблем с заключенным не было, на условия содержания и соседей по камере Шалимов не жаловался.

— Человек он грамотный, сумел достойно повести себя и в этих условиях. Я за свою жизнь повидал много, когда люди с высоких постов спускались на одну лестницу с теми, для кого тюрьма — дом родной, — говорит начальник СИЗО.

Через несколько минут мы встретились с Борисом Валерьевичем в учебном классе. Сидя за партой, он смотрится как ученик. Но в беседе Шалимов, словно хороший учитель: спокоен, уверен в себе. Как всегда, легко настраивает эмоционально на свой лад, когда спорные вещи рядом с ним представляются неоспоримыми. Несколько раз выключаем диктофон — разговор не для печати.

Жизненные уроки

— Борис Валерьевич, есть какая-то разница между пребыванием в СИЗО под следствием и отбыванием наказания.

— Конечно. Первый раз под следствием, когда шли подготовительные процессы, я был в ожидании. А второй раз это уже конкретный срок наказания, неизбежность. Ушла надежда, и даже как-то стало спокойней.

— Как вы восприняли приговор?

— Поскольку заказ шел с высокого столичного уровня, результаты были озвучены давно, может быть года два назад. Итог был предопределен.

— Два года — это не много?

— Для того обвинения, которое мне предъявили, не много. Политковская за свободу выражать свои мысли расплатилась жизнью, Ходорковскому семь лет дали. Мне еще здорово повезло, так что я дешево отделался.

— Переосмысливаете, что бы вы сделали по-другому?

— Абсолютно все так же. Единственное — я бы просто подкорректировал оформление документов, проверял их внимательней, чтобы не возникло таких проблем, как получилось с покупкой моей квартиры. Деньги, предназначенные на покупку жилья, положенного мне как главе администрации, пошли на гашение ссуды уже купленной квартиры. Я обратился к районным депутатам с такой просьбой. На заседании мы это все обсудили, а запись в документах произвели неточную. Я не придал этому значения. А потом меня обвинили в умышленном использовании средств на покупку квартиры.

— Были бы более осторожны?

— Более аккуратным. То есть я считал, что всегда был важен результат. В эпоху правления Ельцина важней были именно дела человека. И будучи главой поселка Уруша, именно в то время сделал для себя такие выводы. Но, оказывается, буква закона гораздо важнее результата, которого человек достигает на своем посту.

— Вы от своих целей не отказались? После отбывания наказания около четырех лет вы не сможете занимать государственные посты и выборные должности.

— Само нахождение здесь позволило получить своеобразный опыт, который для меня сейчас очень ценен. Он окажет влияние на всю мою дальнейшую жизнь. Были переосмыслена и скорректирована собственная жизнь, правильность выбора целей. Этот опыт позволит гораздо эффективнее использовать на полную катушку свою жизнь.

Взгляд на район

— Чем вы здесь занимаетесь?

— Три месяца я пробыл в одиночной камере. Сейчас работаю в хозобслуге, начинал на овощном складе, на приемке-выдаче овощей. Я в чем-то даже стажировался. Сейчас я работаю в самом отряде. Живем в общежитии, в секции 14 человек, нормальные ребята. В основном все хотят и умеют работать, так что конфликтов практически нет.

Быт для Шалимова — не тема для разговора. Он снова оживляется лишь тогда, когда речь заходит о Сковородинском районе.

— Вы следите за тем, что происходит в районе?

— Конечно, происходящие процессы меня очень волнуют и беспокоят. Я понимаю, что район возвращается в исходное состояние, которое было до того, как я занял свой пост, и даже, возможно, в еще более худшее. Но эти процессы происходят не только в Сковородинском районе, они идут по стране. В частности, передача железнодорожных котельных в муниципальную собственность — эти вещи могут полностью разрушить и уничтожить муниципальные образования. Потому что сама технология работы этих котельных такова, что нужны огромные вливания денежных ресурсов, людского потенциала. Муниципальным образованиям с этим не справиться. Нам сейчас и так не хватает денег, а после принятия котельных будет просто катастрофа. Может произойти социальный взрыв. Я же не принимал жилье и вел политику самостоятельную — за счет чего район и был удачным, а сейчас там все изменилось.

— А после летнего наводнения можно было бы менее болезненно для пострадавших решить проблемы?

Борис Валерьевич просит выключить диктофон.

— Как вы считаете, Анатолий Гайнутдинов в качестве главы — удачный выбор жителей района?

— Я тоже совершил ошибки, которые привели к этой ситуации. Шалимов очень четко и твердо произнес фразу. Стало ясно, что дальнейшей беседы на эту тему не будет.

Православный сайентолог

— Чем занимаетесь здесь в свободное время?

— В основном читаю. Приносят литературу, изучаю технологию управления организацией.

— Технологию Хаббарда? Вы будете и дальше их использовать?

— Сегодня это, пожалуй, единственная технология такого масштаба на планете. Буду ли я снова это использовать, поживем — увидим. Но если вы хотите знать, сайентолог ли я — да. Но из сайентологии я использовал только административные технологии именно для управления. Я крещен с пяти месяцев, православным был и остаюсь. Ко мне сюда приходил владыка Гавриил (потрясен его приходом и бесконечно ему благодарен), приносил книгу свою «Православие на Амуре» с дарственной надписью. Он отметил, что я молодо выгляжу, бодрость духа не потерял. Как раз юбилей района был, владыка меня поздравил.

— Что-то еще читаете?

— В очередной раз перечитал «Мастера и Маргариту», «Жизнь и приключения солдата Ивана Ченкина» Владимира Войновича. В его романе многое перекликается с моей жизнью. Читаю Горького, но, к сожалению, здесь нет «Песни о соколе».

О будущем

В последнее время произошли не лучшие перемены и в семье Бориса Шалимова.

— Мы с женой перед судом развелись. Посчитал, что, видимо, ей нужно создавать другую семью. Общих интересов у нас уже, кроме двоих детей, не осталось. Слишком много усилий нам приходилось тратить, чтобы семью сделать настоящей семьей. Я посчитал, что, возможно, проще создать новые. Дети так и остаются моими детьми. Дружеские отношения мы сохранили.

— Вы что будете делать, когда выйдете на свободу?

— Буду работать, жить в родной Уруше, управлять предприятием.

— Вы говорили вашей команде, что все, что происходит сейчас, — это просто игра.

— Так и есть. Жизнь по большому счету — игра.

— Нет ощущения, что доигрались?

— Может быть. Придется вспомнить все, подучить правила, чтобы дальше играть.