Сегодня Алексей Иванович - автор 80 документальных фильмов и обладатель более чем 70 фестивальных наград. Две его киноработы удостоены Госпремии РФ. Одну из них - «Извините, что живу» - увидели амурчане. - Алексей Иванович, какие перспективы, на ваш взгляд, имеет документальное кино? - Сегодня оно носит форматный характер, продиктованный телевидением. это циклы программ с уклоном в криминальную историю или рассказы о знаменитостях. Этот уклон чреват тем, что сегодняшний рядовой человек с телеэкрана ушел. Сегодня кино приобрело характер расширенного репортажа. Авторское кино размывается, а ведь именно им славилась отечественная кинематография. Единственный канал, который берет авторские документальные фильмы, - «Культура». Говорить о перспективах в таких условиях сложно. - Ваши спецпоказы в Благовещенске открылись фильмом «Две жизни Ясабуро Хачия». Амурчанам известна эта история любви японского военнопленного и жительницы Прогресса, о ней рассказывала и наша газета. Вы узнали эту историю на малой родине? - Нет, хотя было время, когда я жил совсем рядом с этими героями - я начинал работать в Райчихинске на телевидении, Клавдия до сих пор живет в Прогрессе. Но я ничего не знал о них тогда. А узнал спустя годы. В академии ТЭФИ, членом которой я являюсь, мы встретились с бывшим однокурсником. Он сказал, что у него есть невероятный сюжет, и предложил снять фильм для АТВ - авторского телевидения. Сказал, что герои живут на Дальнем Востоке. Мне сразу стало тепло - родина. И до самого отъезда на съемки автор идеи скрывал место жительства героев, боясь, что АТВ заберет сюжет и не заплатит. Как только этот вопрос решили, выяснилось, что героиня живет в поселке Прогресс, в 30 километрах от Райчихинска. Конечно, я очень волновался, работая над этим фильмом. Ведь я работал для земляков, и я не мог сделать плохо, а обстоятельства постоянно нас подталкивали к тому, чтобы получился плохой фильм. В Японию нас отправили всего на три дня. Я не был знаком с Ясабуро, продюсер между тем экономил каждую копейку и отговаривал меня ехать туда, где Ясабуро жил. Но это не репортаж, это кино, и должно быть погружение в ту жизнь, где человек живет. Кое-как удалось убедить. Я расстроился, когда мы поехали, как мне казалось, в совершенно ненужную поездку в соседнюю провинцию на встречу с автором книги о Ясабуро и Клавдии - ведь времени и так в обрез. Но благодаря этому мы сняли японские пейзажи за окном электрички, которые стали ассоциативным рядом возвращения Ясабуро на родину. Встретились с местными телевизионщиками, и мы у них чуть-чуть подкрали кадры встречи Ясабуро с родными в аэропорту. За кадры надо было платить большие деньги, продюсер отказался, поэтому мы подсняли эти кадры с телеэкрана. А когда я приехал в Амурскую область к Клавдии, поскользнулся на мокром тротуаре и сломал ребра. Это родная земля меня за 17 лет отсутствия наказала. Но отснятый материал - это еще не весь фильм. В течение месяца дома я расшифровывал звуковой и зрительный ряд, пока все эпизоды у меня в голове не разложились по полочкам, пока в моем воображении они не сложились в единую картину. Потом поехал в Москву, смонтировал картину. Но и здесь мои отношения с продюсером не закончились. Он, не сказав мне, перемонтировал фильм по-своему. К счастью, на канале эту версию не приняли. Я расстроился страшно, но когда узнал, в чем дело, приехал и восстановил свой вариант. И фильм сразу взял Первый канал. Правда, дали ему попсовое название, к которым этот канал тяготеет, - «Последняя любовь самурая». Фильм был высоко оценен, я слышал отзыв Евгения Евтушенко - очень восторженный. Фильм получил «Золотого Кентавра» - это главный приз Международного фестиваля «Послание к человеку», немало других наград. Слава богу, что, несмотря на трудности, картина получилась. - В этом фильме есть ключевой образ? - Фильм начинается с момента, когда уличный певец, мальчишка-японец, под гитару поет песню, его слушают школьницы-подружки, они переглядываются, хихикают. И рядом пожилой японец с грустными глазами. Следующий кадр - Ясабуро, поющий песню на японском языке. Это его послание Клавдии, которое она потом слушает на кассете. Мне хотелось сопоставить беспечный мир молодых и людей, проживших жизнь, которые когда-то тоже были молоды и беспечны. Никто не знает, что их ждет впереди. Вот что поразительно - Ясабуро и Клавдия никогда не должны были встретиться, но вопреки всем обстоятельствам это произошло. - Вы прослеживаете судьбы героев своих фильмов? - С Клавдией я разговаривал буквально на днях, был у нее во время «Амурской осени». Она до сих пор после выхода фильма получает много писем со всей России. У Ясабуро умерла японская жена. Я спросил Клавдию, не хочет ли он к ней вернуться. Но она сказала, что сама запретила ему это делать: там за ним налажен уход, а куда он в Россию со своими болезнями? Хотя она очень скучает и жизни без него не мыслит. Ее готовность к самопожертвованию просто поражает. В Японии Ясабуро пенсию не получает, пенсия у него российская, которую ему высылает Клавдия. Я отслеживаю судьбы и других своих героев, потому что многие - социально неблагополучные люди, инвалиды. И приходится им помогать. Героиню фильма «Извините, что живу» мы включили в список номинантов на Госпремию РФ, и впервые был прецедент, когда не режиссер и не актер, а героиня документального фильма в 2003 году стала лауреатом Госпремии. - Расскажите об этой работе поподробнее. - «Извините, что живу» - из цикла «Непридуманные истории». Фильм о женщине-инвалиде, которая, несмотря на собственное трудное положение, пытается не просто выжить, но еще и возродить свою малую родину. Героиня почему-то представилась мне бабочкой с потертыми крыльями, которая не может летать. Эта женщина действительно внешне и внутренне очень красива, но она инвалид, прикована к коляске. Когда я пришел в ее дом, а она живет в деревне, я увидел, как под окнами летают бабочки. А одна села на ее фотографию, сложив крылышки. О таком зрительном образе я даже не мечтал. Работа решена в жанре городского романса - мелодраматично, красиво. Но это не мешает главной цели - показать человека и его духовную красоту, его созидательное начало. - Первую Госпремию вы получили за документальный сериал «Лешкин луг» в 1999 году. - Это удивительно - мы, маленькая провинциальная студия, конкурировали с «Сибирским цирюльником» Михалкова. Второй раз, когда номинировался фильм «Извините, что живу», нашим конкурентом была картина Рогожкина «Кукушка». Надо представить, насколько сложно получить Госпремию. Для меня это высшая награда. «Лешкин луг» - уникальный проект. Мы 20 лет следим за жизнью фермерской семьи, дети давно выросли и обзавелись своими детьми. В отличие от игрового кино, где можно дописать или придумать, у нас одни и те же герои в каждой серии должны блеснуть новыми гранями характера, и обстоятельства каждый раз должны быть совершенно невероятными. В этом смысле мне повезло с героями. Они проходят через тюрьму и суд, через внутрисемейные катаклизмы, и все это смотрится как увлекательное зрелище. Меня в шутку знакомые называют родоначальником реалити-шоу. Но у нас, в отличие от реалити-шоу, где героям создают искусственные ситуации, на которые и смотреть-то стыдно, иное. Если и происходит ссора, она происходит по каким-то важным жизненным обстоятельствам. - Не представляю, как вы на них попадали. Вы просили героев специально поссориться еще раз перед камерой? - Нет, нам как-то везло. Вот мы приезжаем, и перед камерой все это происходит - так мы сняли сцену конфликта матери с дочерью по поводу обрезанных кос. В фильме есть эпизод, снятый в тюремной камере, куда попал наш герой. Меня в тюрьму не пускали, с огромным трудом удалось уговорить начальника тюрьмы, и лишь из уважения лично ко мне он разрешил съемку. Но запретил разговаривать с героем. Я поклялся, что не задам ни одного вопроса. Но герой в кадре не должен молчать. И я взял с собой адвоката, с ним-то подследственный может говорить. Так получили уникальный эпизод. - Люди разрешают снимать себя в обыденной жизни? Ведь на экране всем хочется выглядеть красиво. - Они научились доверять нам. За 20 лет мы их ни разу не подставили. Более того - помогли в трудной ситуации, когда в тюрьму попал сам Лешка, затем его отец. Если бы не вмешались, его бы закатали по полной. Но то, что это стало предметом нашего наблюдения и что фильм вышел на российский экран, потом столичные журналисты заинтересовались героями, это и спасло семью. Дело дошло до Президиума Верховного суда, и им удалось выиграть процесс. Когда «Лешкин луг» получил Госпремию, мы готовили об этом репортаж, и я спросил героев - как сериал, который снимался столько лет, повлиял на их жизнь. Они ответили, что смотрели на экран как в зеркало. И видя отражение, пытались корректировать свою жизнь, исправить ошибки. Конечно, я все время думаю о том, чтобы не обидеть людей - знаю, что фильм пройдет, а человеку с этим чувством жить. И я не могу строить фильм на несчастье своего героя. Это ляжет тяжким грузом на него. - Как вы находите своих героев? - По-разному. Иногда просто встречаю на улице. У меня есть цикл «Характеры». Это такие шукшинские персонажи - очень своеобразные, не вписывающиеся в традиционные рамки. Герой фильма «Спартанец», например, шел мне навстречу зимой, в 30-градусный мороз, в шортах, и на нем на голое тело была накинута лишь картофельная сетка. И он так гордо, как древний спартанец, шагал. Городской сумасшедший? Мы с ним поговорили, а впоследствии я узнал, что это выдающийся тренер, который воспитал несколько четырехкратных чемпионов мира. Героя фильма «Коля модный» я встретил, когда тот бежал по лесной дороге с лопатой в руках. Оказался невероятно интересным человеком, который тридцать лет копал пруд лопатой. И он к тому же был таким типично советским человеком. Будучи беспартийным, он писал: «Навстречу 25-му съезду КПСС я обязуюсь углубить пруд на полтора метра и увеличить на 10 метров длину». Он одновременно и смешной, и драматичный. Ну как не снять о нем фильм? Мне всегда интересны люди, в которых есть созидательное начало. Мои фильмы всегда оставляют надежду, что какие бы трудные обстоятельства ни были, в них всегда можно не только выжить, но и жить интересно. - Вы вспоминаете родное Приамурье? - Благодарен родным местам, людям, с которыми меня судьба свела в разные годы. Родился я в 1947 году в Константиновке, в доме на улице Амурской прошло мое детство, 18 лет назад я там был и даже отломил щепочку от наличника на этом доме. И она у меня хранится как реликвия. Помню себя в 3 - 4 года, родную улицу. Был у меня друг детства, которого звали Петька Шаламов. Потом мы жили на улице Бугровой. Помню, как разливался Амур и мы в центр за хлебом ездили на лодке. Для взрослых это была трагедия, а нам, ребятишкам, нравилось, когда вода плескалась у самых окон. Помню невероятный вкус черного хлеба - константиновцы знают, о чем я говорю. И такого вкуса я никогда больше не встречал.

Возрастная категория материалов: 18+