— Видишь ли, я имею чин государственного советника юстиции 2-го класса, присвоенный по должности начальника управления Судебного департамента в Амурской области. Путин подписал соответствующий приказ. В результате на моих погонах появились две крупные звезды. Это просто стечение обстоятельств, а потому одеваю форму в исключительных случаях. По большому счету, генерал для меня —  тот, кто начинал свой путь от рядового, получил столь высокое звание, пройдя, как говорится, через пыль, пот и кровь, — говоря так, Юрий Владимирович не кривит душой и не играет роль хитрого скромняги. Уж кто-кто, а он понимает, что значат офицерские погоны.

Его отец был военным. В том, что сегодняшний юбиляр (вчера ему исполнилось шестьдесят) стал юристом, сказалась специфика отцовской работы. Капитан второго ранга по служебной необходимости перевозил семью из города в город, из одного края в другой, а расплачивался за такие вояжи юный Юрка. Тогда согласно дурацкой традиции практически в каждом городе нашего необъятного Советского Союза дрались юнцы по принципу — двор на двор, квартал на квартал. Бедному мальчишке доставалось оттого, что он никого не знает. В Котовске Тамбовской области после очередной стычки Юра подался в комсомольский оперативный отряд. Местные хулиганы побаивались «комсюков» — так они называли членов КОО. А Юре там нравилось не только чувствовать себя в безопасности, но еще и помогать наводить правопорядок. Поэтому после школы решил однозначно поступать в юридический институт.

Саратовский вуз слегка огорошил ретивого паренька: чтобы учиться на дневном отделении, необходимо иметь три года стажа работы. Пошел на вечерний.  « Тогдашняя молодежь считала зазорным жить за счет родителей», — вспоминает Юрий Владимирович. Не имея профессии, он поначалу устроился грузчиком тарного цеха жирового комбината. Наращивал мускулы, передвигая ящики и мешки. Потом больше года работал монтером городской телефонной станции. Лазил в колодцы, искал обрывы проводов. Нужда заставила — работал калильщиком завода «Серп и молот». Своими глазами увидел, как варят сталь.

Саратов не Котовск, крупный город сулил возможности раскрыться непоседливому парню из провинции. Однажды Юра увидел объявление: местный театр кукол производит набор кукловодов. Никогда не мечтал о сценической карьере, а тут из любопытства явился по указанному адресу. Его прослушали и взяли на курсы. После обучения получил «корочку» актера третьей категории. И начались веселые актерские будни: гастроли, спектакли, аплодисменты. Посчастливилось встретиться с великим актером и режиссером руководителем Центрального театра кукол Сергеем Образцовым. Неоднократно работал в студенческих «капустниках» вместе с актерами Саратовского драматического театра, с Олегом Янковским, который тогда еще не был знаменит на всю страну, потому что не снимался в кино.

Удивительное дело — сейчас при приличном материальном достатке государственный советник частенько вспоминает то бесшабашное богемное время. А ведь зарплату получал крохотную, жил впроголодь. Но коллектив был очень интересный, творческий, ищущий. Объездили с концертами всю Саратовскую область. Заранее звонили в управление культуры городов и весей, знакомили с репертуаром. Слышимость не всегда была хорошей. Как-то по приезде в очередной райцентр, увидев афишу о спектакле своего театра, актеры чуть не упали от хохота. Нужно было: «Иван-царевич и Серый Волк», а местный художник написал: «Иван Савельевич и Серый Волк». Рассказывая об этом случае, Карлинский задорно смеется. Невозможно не поддержать его. Каждый, кто знает Юрия Владимировича, отмечает присущее ему необыкновенное чувство юмора. Он не хохмит на каждом шагу, шутит лишь в силу необходимости. Но, честное слово, иногда хочется ходить за ним следом, чтобы записывать его веселые экспромты.

Не полюбила пресса

Впрочем, жизнь ныне уважаемого и наделенного всевозможными регалиями юриста далеко не всегда казалась безоблачной. Порой было не до шуток. Но об этом чуть позже... После окончания вуза новоиспеченный юрист женился, появилась дочь, а квартира не светила. Старший следователь прокуратуры приехал в Москву, остановился у дяди и отправился в Министерство юстиции: «Прошу устроить туда, где есть жилплощадь». Поступило два предложения: на север, в Архангельскую область, или на Дальний Восток. Юра крепко задумался: так далеко уезжать не входило в его планы. Дядя разубедил: «Обязательно отправляйся в Амурскую область. Я служил когда-то в Куйбышевке-Восточной (ныне Белогорск.  —  Прим. А. Б.). Во-первых, в этой глубинке сплошь замечательные люди. Во-вторых, если хочешь свою жизнь нормально построить — живи отдельно от родственников. Ты можешь их любить, проведывать, но всегда возвращайся к себе, на тобой завоеванное место».

Так в 1973 году Юрий оказался в Благовещенске.

— Действительно, Дальний Восток поразил сразу же по прибытии, — рассказывает Карлинский. — Незнакомые люди встретили меня как близкого родственника. С открытой душой и желанием помочь. Я ведь не располагаю великим блатом и большими деньгами, не считаю, что имею особые выдающиеся способности. То, что моя карьера резко пошла вверх, в первую очередь заслуга окружавших меня людей. И я научился также относиться к другим. На Западе (у нас принято считать Западом то, что находится за Уралом), на мой взгляд, совсем иное положение вещей. Даже десять лет назад поступило бы ко мне предложение устроиться там на более высокую должность, наотрез бы отказался.

Юрий Владимирович ничуть не кривит душой. Его, «западного» человека, Запад начал стабильно не воспринимать, начиная с 1984 года, когда в газете «Правда» появилась критическая статья о дальневосточных юристах. Заместителю председателя Амурской областной коллегии адвокатов Карлинскому вменялась в вину активная защита своих клиентов. Не секрет, что, проходя мимо здания суда, мы до сих пор испытываем непреодолимое желание значительно ускорить шаг, не верим адвокатам (дескать, все они подкупные) и жутко боимся прокуроров (мол, те жаждут посадить человека на максимальный срок). Это результат сталинско-бериевской системы. Карлинский убежден, что адвокат не имеет права быть пессимистом, должен обязательно попытаться разглядеть в обвиняемом что-то хорошее, доброе, не фокусировать взгляд лишь на плохом, отвратительном. Необходимо найти причины, по которым совершено преступление. Можно ли было его избежать?

В следующем году уже «Комсомольская правда» разнесла в пух и прах «не по-советски» настроенного адвоката. Ах! Сама Москва об этом пишет! Надо мгновенно отреагировать! Даже не пытаясь разобраться в сути происходящего, обком партии немедленно сделал оргвыводы. Из стен «Белого дома» раздался телефонный звонок, и Карлинскому предложили оставить пост — по собственному желанию.

— Удивительное дело, — горько усмехается Юрий Владимирович, — те же процессуальные противники, которые меня недолюбливали, считали непорядочным за то, что я старался оставить человека на свободе, если он еще достоин остаться на свободе; те же самые, если кто-нибудь из их родственников или друзей попадал в беду, нелегально обращались ко мне: «Спасите их!» Так как знали, что я принципиальный человек, не продам и не предам клиента никогда. Несмотря на то, что кому-то из властей это очень нужно.

Москва прислала юбиляру медаль

То были трудные времена. Но друзья не отвернулись от Карлинского, помогли устроиться во вневедомственной охране УВД Амурского облисполкома, даже в агропроме он потом работал. Конечно, не думал, что наступит время — и юристы соберут совет, на котором выберут опального изгнанника председателем президиума Амурской коллегии адвокатов.

— По-видимому, я был неплохим адвокатом, — улыбается Юрий Владимирович, — если люди постоянно обращались ко мне за помощью. Домашний телефон, бывало, досаждал. Сижу с семьей, а тут звонок: «Почему вы уже два дня не приходили к моему сыну? Скоро суд, а мне плохой сон приснился».

Или подзащитные благодарили, но не всегда вовремя. Иногда, например, среди ночи. Считали, по-видимому, что только тогда его и можно застать. Удары судьбы не подкосили юбиляра. Он, кстати, является председателем Межрегиональной организации «Шин киокушин каратэ- до» Дальнего Востока. Сам, правда, борьбой не занимается (хотя в свое время имел первый юношеский разряд по боксу), а вот его сыновья Станислав и Ян стали обладателями коричневого пояса с черной полосой, что соответствует кандидатам в мастера. Ольга, его вторая жена, амурчанка, коллега, судья, прекрасно понимает мужа, не спорит с его страстью к путешествиям.

Карлинский был в двадцати странах. От одних названий замирает дух. Испания, США, Цейлон, Великобритания, Голландия, Италия, Сан-Марино, Ватикан, Арабские Эмираты, Египет... Тем не менее он считает, что лучше России для него нет. На вопрос, что могло бы его удивить, он ответил: «Если бы завтра я проснулся, а мы бы жили, как во Франции! У нас такая богатая страна, а мы столь недостойно живем. Настоящему таланту сегодня в России реализоваться почти невозможно. Увы, сегодня побеждают деньги». И в этом тоже Карлинский. Не заевшийся чиновник, огородившийся от простолюдинов тонированными стеклами «крутого» джипа. Он на самом деле переживает за судьбу своей страны.

Заканчивая интервью, интересуюсь, кем он хотел стать в раннем детстве. Карлинский опять шикарно улыбается. Оказывается, мечтал быть колбасником — потому что очень любил «краковскую» колбасу. Видимо, сказываются польские корни. Его прадед был выслан на Украину за участие в восстании Тадеуша Костюшко. «Вон оно что, — думаю я, — выходит, уже два века в генах Карлинских течет неповиновение диктату». В конце концов Запад его признал. Москва к юбилею прислала медаль «За безупречную службу». Да дело, собственно, и не в медали. До сих пор не умолкает его домашний телефон. Благодарят те, кому он поверил, в ком разглядел самое лучшее.

Возрастная категория материалов: 18+