Игорь Гордин: «Если актер доволен собой, ему надо заканчивать с этой профессией»

Фото: Андрей Ильинский

Игорь Гордин по первому образованию — физик-ядерщик. Фото: Андрей Ильинский. 

«Отдался течению и проводил время с семьей»

— Игорь Геннадьевич, для вас спектакль в Благовещенске — первый после пандемии выход на сцену?  

— Да, так получилось, что перед закрытием театров в Москве последним сыгранным для меня спектаклем был как раз «Метод Грёнхольма» — мы его играли 16 марта в Театре наций. И в этот же день нам объявили: всё! И сегодня в Благовещенске я открыл сезон этим же спектаклем. Вот так прошел какой-то круг и начал все с начала. 

— Какие эмоции?  

— Радостные ощущения от того, что наконец все возвращается. Потому что для артиста самое главное — востребованность и возможность находиться на сцене. И для зрителя это важно. Все опасались, что зрители не пойдут сейчас в театр: и боятся, и денег нет. Но люди тоже соскучились и приходят с удовольствием.

Игорь Гордин и Сергей Чонишвили в спектакле «Метод Гренхольма». Фото Андрей Ильинский. 

— Какими были для вас эти полгода изоляции без сцены, без работы?

— Это было неожиданно, когда на полном скаку ты останавливаешься. Сложно себя перенастроить, потому что настраиваешься на работу, а тебе говорят: всё. Но как-то я вошел в этот другой ритм жизни, поймал его. Не скажу, чтобы я мучился, нервничал. Нет, я понимал, что такая пауза часто полезна, чтобы остановиться чуть-чуть, оглянуться назад. В этом году очень многие писали: «Я наконец-то видел, как начинается весна». Потому что раньше ты бегаешь с одной работы на другую, жизнь проходит мимо. А тут появилось время на созерцание самой жизни. Мы часто заменяем ее каким-то суррогатом, востребованностью, работой. А жизнь гораздо богаче и шире. Не скажу, чтобы я страдал и переживал. Отдался течению и прекрасно проводил время с детьми, с женой. Когда открываешься вот этому, то какую-то гармонию ловишь, получаешь удовольствие.

— Вы после этой паузы как-то поменяете свою жизнь?

— Не думаю, что что-то как-то поменяется. Человек так устроен. Сейчас, конечно, все жадно кинулись работать — соскучились. Надо перестраиваться обратно — это тоже, кстати, такая же ломка, когда ты остановился, а сейчас должен все возвращать.

— К чему возвращаетесь, какие главные проекты у вас в театре и в кино? 

—  У меня достаточно много и спектаклей, и театров. Мое основное место работы — Московский ТЮЗ. Но, кроме него, есть «Театр Наций», Московский художественный театр, мастерская Петра Фоменко. И есть новый антрепризный проект — спектакль «Генри и Элен», который поставил режиссёр Римас Туминас. Мне сложно назвать это антрепризой, потому что это не комедия — серьезный режиссер, серьезная пьеса. До пандемии мы сыграли спектакль только два или три раза. Он успел родиться, но не успел встать на ноги. Мы приедем с ним и в Благовещенск, переживаем, как его примет зритель («Генри и Элен» с успехом прошёл во время фестиваля «Амурская осень». — Прим.АП). 

— Вы часто гастролируете по регионам? 

— Да, достаточно много. Со спектаклем «Метод Гренхольма» мы объездили почти всю страну. С МХТ я приезжал в Хабаровск, Комсомольск, на Сахалин. Раньше серьезные театры редко добирались на Дальний Восток — это было невозможно, такие гастроли не окупаются. Антреприза, конечно, исколесила всю страну. Но насколько антреприза соответствует театральному искусству? Это не совсем театр — это шоу-бизнес. Театр это все-таки другое. И надо сказать спасибо фестивалю «Золотая маска», который на протяжении 15 лет не просто возит спектакли по российским городам — он привозит лучшие спектакли. В регионы приезжают серьезные театры с большим количеством артистов и декораций. Это очень большие затраты и без помощи государства и спонсоров, которые «Золотую маску» поддерживают, такие гастроли были бы невозможны. Мне кажется, это очень стимулирует провинциальную культурную жизнь. Это замечательно.

— Для Амурской области «Золотая Маска» стала событием, мы не избалованы такими проектами. 

— Прекрасно, что такое случилось. Надо, чтобы не только «Амурской осенью» вы жили. Зрителя тоже надо воспитывать: если его кормят все время антрепризой, это не хорошо. Надо смотреть и хорошее кино, и хороший театр.

— Многие артисты говорят, что в регионах зритель более благодарный. Вы согласны?

— Конечно, здесь зритель менее избалованный и менее циничный. Потому что Москва пресыщена развлечениями, огромное количество театров. Провинция во многом обделена, поэтому, конечно, зрители более благодарны. Они чувствуют какой-то голод по настоящему искусству.

«Играть отрицательного персонажа — счастье» 

— У вас богатая фильмография. Но вы долго не участвовали в сериалах и говорили, что это не ваша стихия. Но последние годы вы снялись и в сериале Первого канала «Операция «Сатана», сразу в двух популярных сериалах Константина Богомолова «Содержанки» и «Хороший человек». Что изменилось? 

— Я никогда особо не отказывался, но просто я не сериальный артист. Есть такие, которые переходят из сериала в сериал — переключаешь канал, а они везде! Для меня кино и сериалы — это, во-первых, возможность встретиться с артистами: хорошими, замечательными, с новыми коллегами, с которыми я бы мечтал поработать. Второе: побывать в каких-то местах, где я бы никогда не побывал — в нашей стране и за рубежом. Кино часто забрасывает тебя в интересные локации. Третье: сериалы — это заработок. И уже только на четвертом месте — творческая часть. Театр в этом смысле дает больше возможности для работы актера. Хотя есть разные артисты — есть которые умеют получать удовольствие и от кино. У меня редко получается, чтобы все совпало. Еще важно попасть в тот проект, который будет на виду, у которого будет рейтинг. 

Игорь Гордин и Юлия Снигирь в сериале «Хороший человек». 

В «Содержанках» и «Хорошем человеке» Богомолова у меня в общем небольшие роли — я в каждом снимался по три дня. Эта работа не занимает много времени, но так как проект на виду, кажется, что я там. В общем, периодически соглашаюсь на сериалы, когда хорошая компания, хороший сценарий (что бывает редко) и хороший режиссер (что бывает еще реже). Режиссеров в кино, с которыми было бы интересно работать, очень большой дефицит. И с Богомоловым, кстати, мне было интересно.

— Сами смотрите эти сериалы?

—  Я «Хорошего человека» (сериал основан на реальной истории об ангарском маньяке. — Прим.АП) не могу смотреть. Мне как-то не по себе становится. Далеко от меня и мой герой (Гордин играет отца главной героини, который много лет избивает свою жену. — Прим. АП). Я даже говорил Богомолову: «Почему я? Я вообще к этому герою не имею отношения». Но он так меня увидел.

— Тема домашнего насилия сегодня очень актуальна. Хотя, конечно, кажется, что это совсем не ваша история, вы вообще мало ассоциируетесь с домашним тираном. 

— Да, эта проблема есть. Постоянно про это читаешь, сталкиваешься. Я же живу не в каком-то вакууме и только в рамках своей семьи. Зло и насилие в мире никуда не делось, невозможно огородиться от всего и не замечать. Мы вынуждены с этим жить. И кино — такой способ высказаться по этому поводу. Когда в тебе накапливается противление и неприятие такой жизни, есть возможность показать это таким способом.

Просто Богомолов взял тему ангарского маньяка и решил фокус зрительского восприятия сделать чуть шире. Насилие и зло — они не только в конкретном человеке, они рождаются откуда-то. Они существуют в быту, в реальной жизни, вокруг нас. И не сам маньяк главный, может быть, а то, что рядом с ним, с нами происходит. Богомолов обернул тему зла в мире в детективную обертку.

— Вы раньше в основном играли положительных героев, а в последнее время у вас часто отрицательные. Почему? 

— У меня, да, последние лет пять пошел такой период: играть маньяков, предателей, злодеев. Почему-то меня так видят. Но я не переживаю, это же всегда для актера счастье — играть отрицательного персонажа. Потому что злодеи всегда ярче, разнообразнее и обаятельнее. И потом — это возможность быть совсем другим.

«Часто недоволен собой» 

— Читаю, что и критики, и зрители часто пишут в отзывах на спектакли и фильмы с вашим участием: «Гордин как всегда безупречен». Как у вас с самокритикой?

— Если актер доволен собой, это всегда означает уже одно — заканчивать надо с этой профессией. Естественно, все время ты ждешь одобрения, подтверждения, отклика от зрителя — это важно, ты этим подпитываешься. Мне действительно приятно читать, слышать, когда зрители подходят и благодарят. Но все равно ты себя достаточно трезво оцениваешь. И часто недоволен: понимаешь, что сегодня не так идет спектакль, как ты хотел. И ты не получаешь того отклика, на который рассчитываешь. И это тоже может быть достаточно мучительно, анализируешь, что не так, почему не так.

Но театр тем и интересен: каждый раз можешь поставить себе задачу и, когда встречаешься с новым зрителем, с новым городом, ты должен ее выполнить. У популярного артиста есть бонус — любовь народная. Но потом два часа ты должен играть, входить в диалог с ним — и никакие прежние заслуги тебе не помогут. В чем прелесть и одновременно сложность актерской профессии — ты каждый раз начинаешь заново. У тебя есть опыт, инструменты — ты выходишь и каждый раз начинаешь с чистого листа.

— Вы признавались, что только сумасшедшие выбирают актерскую профессию. Ваш сын Андрей тоже ее выбрал. Не отговаривали его?

— Нет, не отговаривали. Мы даже направили его по этому пути. Он сомневался и не хотел в актерскую профессию — хотел быть режиссером. И, собственно, его до сих пор тянет в эту сторону. Но мы сказали: чтобы режиссером стать, нужно все-таки пройти актерскую школу. Тогда тебе будет гораздо проще, ты будешь гораздо больше понимать. Он сейчас пошел по актерскому пути, но, думаю, через какой-то отрезок будет двигаться в сторону режиссуры. Но если раньше он к театру скептически относился — ему гораздо ближе и интереснее было кино, то сейчас ему нравится в театре. Сейчас у него новый этап становления режиссера. 

— Ходили на его спектакли?

— Конечно, я смотрел выпускные спектакли — он учился в Школе-студии МХАТ у Дмитрия Брусникина. Эта замечательная школа, мне кажется, она обогатила его даже больше как человека, а не как актера. Потому что Дмитрий Владимирович со своими учениками занимался их миром внутренним. Для него было важно не только, что они умеют, но и какие они личности. Волнуемся, конечно, как будет дальше, но, мне кажется, он ищет свой путь.

— Но ему же будет сложнее, столько известных фамилий рядом: родители, бабушка с дедушкой (Владимир Меньшов и Вера Алентова. — Прим.АП). 

— Конечно, это груз сильный. Но Юля прошла через это испытание, и даже гораздо больше это понимает. Да, он повторяет мамин путь. Мы его в этом смысле поддерживаем, но не лезем. Закончил — теперь давай сам двигайся. А мы будем как-то помогать. Не продвигать, а помогать.

Игорь Гордин с супругой Юлией Меньшовой, детьми Андреем и Таисией, тестем Владимиром Меньшовым и тещей Верой Алентовой. Фото из семейного архива актера. 

В актеры нельзя устроиться по блату — фамилия не поможет. Но это не значит, что дети актеров не могут быть талантливы. Бывает, что они еще талантливее родителей. В этом смысле актерская профессия такая же династийная, как профессия учителя, врача или военного.

— Вы обладатель престижных театральных премий, работаете с главными театрами страны. Вы уже все роли мечты уже сыграны, вас ничем не удивишь?

— Конечно, нет! Если бы все было так, то я бы уже не работал. Большое количество работы, театров, ролей, коллективов — конечно, все это накладывает ответственность. Надо ведь все успевать играть. Каждый раз, когда я соглашаюсь и вступаю в новую работу, говорю себе: это точно все, уже некуда. И надо бы остановиться. Отказываюсь от чего-то, но все равно поступает такое предложение, от которого я не могу отказаться. Потому что либо режиссер, либо партнер или партнерша, с которыми ты мечтал сыграть. 

— Какие последние предложения, от которых вы не могли отказаться?

— Это две последние премьеры. Первая — спектакль в «Театре Наций» «Иранская конференция» по пьесе Ивана Вырыпаева в постановке Виктора Рыжакова.

Спектакль «Иранская конференция», фото Театра Наций. 

У нас там собралась такая компания и такая команда — это «дрим-тим!» Ведущие и популярнейшие артисты: Ксения Раппопорт, Ингеборга Дапкунайте, Евгений Миронов, Чулпан Хаматова, Вениамин Смехов, Станислав Любшин. Ну как от этого ты можешь отказаться?! Материал замечательный — очень современная пьеса, какая-то необычная. Нас несколько составов, но все артисты на это пошли.

И последняя премьера, о которой я говорил — «Генри и Элен». Этой был вообще мой первый опыт участия в антрепризе, это не мое. Но когда говорят, что спектакль будет делать Римас Туминас, то понимаешь: а когда у тебя еще будет возможность поработать с ним? И поэтому идешь.

Вроде и хочется уже остановиться, но какая-то актерская жадность не дает. Хочется успеть где-то, как-то с кем-то еще поработать. У меня была уникальная возможность поработать с  Гинкасом, Яновским, Някрошюсом, Богомоловым, Рыжаковым. Это счастье для актера. Когда ты работаешь с разными и абсолютно противоположными режиссерами, это очень помогает расти. Даже если ты работаешь с гениальным, но одним, ты все равно себя немного ограничиваешь. Ты в конце концов находишь свою дорожку и идешь по ней. А когда ты бросаешься в неизведанное, каждый раз приходится штампы сковыривать и пытаться заниматься творчеством.

— Не все состоявшиеся актеры на такие эксперименты готовы.

— Важно, что ты не просто идешь в какую-то новую работу — важно встретить, крупного интересного режиссера и художника. И ты растешь с этим режиссером. Потому что, если отдаваться в руки бездарности, трагично. У меня были и такие опыты. 

— Игорь Геннадьевич, последний вопрос как грибник грибнику: в этом году грибов набрали?

— Да! Слава богу! (смеется). У нас с Юлей этим летом была возможность вместе провести отпуск. Мы были в Карелии. Не знаю, как у вас, а там был очень грибной год — местные сказали, что такого действительно давно не было. Была возможность походить по лесу, набрать боровиков. Очень люблю собирать грибы, это для меня лучший отдых. 

Возрастная категория материалов: 18+